Случай в селе Петровском

 
       Гертруда Витольдовна доживала свой век в селе "Петровском" Кустанайской области. Некогда процветающее, крепкое, но после массового отъезда российских немцев в Германию, что были депортированы во время войны с берегов Волги, оно медленно приходило в упадок. А тут ещё и "перестройка" сыграла роль: ликвидировались колхозы, совхозы. А вместо них появились фермерские хозяйства, которые стремились обособиться - жить своими кланами. Трудно стало сельчанам найти работу или удержаться на той, что имели, так как фермеры предпочитали теперь брать своих родственников или друзей. Выкинутые "за борт" новой властью бывшие колхозники бросали свои дома и массово уезжали в города, в другие места в поисках лучшей жизни.

       Закрылась школа. Некого стало учить  Гертруде Витольдовне - учительнице по русскому языку и литературе. Радовало одно: она уже пенсионерка, получает заслуженную пенсию и не зависит от заработка. Но она тосковала по своей работе.  Ей часто снились сны про школу, про ребятишек. Снилось, как она объясняет уроки, спрашивает ребят. Бывшая учительница просыпалась расстроенная, в голове всё ещё звучали детские голоса, школьный звонок. Звучали какие-то стихи участников поэтического кружка "Возвышенные строки", руководительницей которого она была на протяжении всей своей педагогической деятельности.

       В такие минуты Гертруда выходила на крыльцо и осматривала центр села: нет маковок на небольшой церквушке. А как они переливались под лучами восходящего солнышка! Школа стоит сиротливо вся обшарпанная. Магазин не работает. Приезжает ларёк на колёсах, привозит продукты по заказу. Не работает и дом культуры. Даже памятник советским воинам - землякам, погибшим на войне, стоит неухоженным, с покосившейся оградкой. Да и большинство домов в селе пустуют. Тоскливая картина!

       Но свою усадьбу Гертруда содержит в порядке пока силы позволяют. И рядом стоит дом ухоженный. Будто "теремок", хотя в нём долго никто не задерживается. Несколько семей заселялись. Каждая по-своему облагораживала и дом, и территорию вокруг, а потом неожиданно покидали его. Как-то пошла бывшая учительница в ларёк за продуктами и встретила ученицу, окончившую школу несколько лет назад.

     - Ой! Гера Викторовна! Здравствуйте! - проговорила молодая женщина. - Давно я Вас не видела.

     - О, Виточка! И я тебя давненько не встречала. Я даже думала, что ты уехала. Ну, как? Стихи пишешь или всё забросила? Не бросай! У тебя дар Божий, не каждому это дано. Только я не Гера Викторовна, а Гертруда Витольдовна. ГЕрой я называлась потому, что маленькие ребятки не могли выговаривать моё имя. Ты замужем?

     - Я замужем, Гера... ой, извините, Гертруда Витольдовна. А что это за домик, как "теремок" возле Вас? Такой ухоженный и пустует.

     - Да, действительно, как "теремок!" Да только не приживается в нём никто. Наверное, из-за отсутствия работы. А почему ты им интересуешься?

     - Мы с мужем несколько раз проходили мимо, но в администрацию так и не решили обратиться насчёт этого дома. А потом видим: никто там не приживается - что-то там не чисто... Уж лучше мы с родителями пока...

       Гертруда медленно шла к своему дому, с тоской поглядывала на пустующие дома с заколоченными окнами. Невольно перед её мысленным взором возникла картина, как раньше "кипела" в каждом дворе жизнь: поутру горланили петухи, мычали коровы, переговаривались меж собой соседи. Она поравнялась с "теремком", приостановилась и стало ей как-то не по себе. - Собачонку, что ли завести, хоть когда тявкнет если что...- с суеверным страхом проговорила Гертруда и поспешила отпереть свою калитку.

       Ночью она долго не могла заснуть, а потом будто провалилась в непроглядную темень, накрывшую остатки села. А на рассвете Гертруда проснулась от детского смеха. Быстро подошла к окну, "смотревшего" во двор и ей показалось, что в боковом окне "теремка" мелькнул свет. Минут двадцать он простояла у окна при полной тишине и вдруг явственно хлопнула дверь в соседнем доме. Молодая женщина вынесла большой узел и начала развешивать на верёвке : покрывала, отрезы материй, какие-то чехлы. Выскочила девчонка лет пяти - семи и, крутясь, очевидно, возле матери, что-то весёлое рассказывала.  Женщина в ответ улыбалась, гладила дочку по голове. - Никак, новые соседи! - подумала пенсионерка. Ложиться - досыпать не имело смысла и Гертруда пошла в огород.

     - Здравствуйте! - услышала она и обернулась.

     - Здравствуйте! - ответила пенсионерка. - Это что? Новые соседи? В таком разе давайте знакомиться. Меня зовут Гертруда Витольдовна. Но, глядя на подбежавшую девчонку, сказала: - Можно называть меня Герой Викторовной. Девочке трудно будет выговаривать моё имя. А вас как величают, прелестное дитя?

     - Девочка моя Меда. Медея. А меня зовут Наташей, - ответила молодая женщина. - Скажите, а магазин здесь имеется? Надо что-нибудь купить - позавтракать.

     - О, магазин наш давно не работает. Приезжает ларёк, но и в нём не больно-то купишь. Продукты надо заказывать заранее. Я вчера отоварилась - могу поделиться.

      Наташа что-то проговорила в полголоса Медочке и дала в руки пакет. - Не откажусь. Заранее спасибо, я верну обязательно... - и новая соседка с благодарностью посмотрела на бывшую учительницу. Вечером Медея принесла пакет с продуктами. И помимо того что одолжила, в пакете оказались два копчёных окорочка. Наташа и Гертруда стали добрыми соседями. Часто, нахлопотавшись по хозяйству, они вместе пили чай с блинчиками, пряниками у Гертруды на крыльце, под яблоней, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Гертруда Витольдовна пыталась кое-что расспросить Наташу о её жизни, но чувствуя, с какой неохотой та отвечает, решила "не лезть в душу". Мол, захочет - сама когда-нибудь расскажет. Одно то, что пенсионерка теперь не одна в этом "крыле" села, уже радовало её.

       Одним утром, когда Гертруда ещё находилась в постели, в окно постучали. Приподняв занавеску, старая женщина удивилась. За окном стояла Наташа и что-то говорила, размахивала руками. Пришлось выйти.

     - Гера Викторовна, приютите мою Медочку на пару-тройку деньков. Сообщили, что документы мои готовы и надо ехать за ними в город.

      - Ну, давай её сюда, пусть у меня побудет, - в растерянности проговорила Гертруда.

        Наталии не было уже четыре дня. И это время старой женщине показалось адом. Такого не воспитанного ребёнка ей ещё не доводилось видеть. Сразу после отъезда матери Меда повалила забор из рабицы, чтобы не ходить через калитки, как потом объяснила она. Бегала и топтала грядки в огороде бывшей учительницы, так любовно ею ухоженные. И в доме: сгребала дорожки на полу - пришлось их убрать. Девчонка лезла грязными руками в кастрюльки, без спроса брала хрупкие статуэтки, вазочки когда-то подаренные учительнице в школе. В конце концов она пригрозила Медее, что вызовет полицейского и сдаст девочку в полицию. 

      - Подумаешь! Они с Наташкой заодно, - выпалила Меда.

      - А почему о матери так нехорошо отзываешься?

      - А потому что... Не хочу больше у тебя, пойду домой, - и она убежала.

        Выждав с полчаса, Гертруда забеспокоилась и решила сходить за Медеей. Открыв входную дверь "теремка", пенсионерка услышала мужской голос. Она удивилась, ведь всё это время она просидела на крылечке и не видела, чтобы кто-то проходил в "теремок". А ведь там девчонка... совсем одна... Зайдя в кухню, она увидела маленький телевизор на столе. Мелькнуло мужское лицо и исчезло, а на экране появилось изображение Наталии. Гертруда прислушалась: оказывается её соседку - Наташу разыскивает полиция. Якобы она состоит в сговоре с уголовниками, ворующими детей. У бывшей учительницы волосы, что называется, встали дыбом.

      - Вот почему девчонка так неуважительно отозвалась о мамаше. Да и мать ли она Медее? И тут же Гертруде представилась страшная картина: Наташка со своим подельником Борисом, что привёз им продукты из города, истязают Медочку - эту хрупкую девочку. Выкручивают тонкие ручонки, бьют по голове. - Меда! Медочка! Где ты? - вскричала Гертруда и стала искать девочку в комнатах.

        Меду она увидела в небольшой спаленке у окна. Она была в испачканном платьице, волосы в паутине, личико было грязным от недавних слёз, в руках  держала коробку из-под обуви.  Увидев пенсионерку, она, молча, достала фотографии из коробки. - Это мой друг - Витька. Он пропал. И девочка заплакала. Необъяснимая жалость накрыла пенсионерку. Она обняла плачущую девочку.

      - А как это произошло? Где ты была с мамой? - спросила Гертруда.

      - Ни с какой ни мамой! - злобно выкрикнула Меда. - Она работает в детском доме. Она пообещала отправить меня к моей настоящей маме. Вот мы и приехали сюда. А сначала она пообещала Витьке, что увезёт его к его маме. Ночью Витька попрощался со мной и ушёл. А я видела в окно, как дядя Боря и Наташка затолкали Витьку в машину, на которой дядя Боря возит продукты.

      - А это что за ребята? - спросила Гертруда, доставая фотографии из коробки.

      - Не знаю. Они не из нашего детдома. Это Наташкины.

        Пенсионеркой овладело странное возбуждение. Конечно, ей доводилось видеть по телевизору криминальные сводки о том, что воруют детей да и взрослых тоже, требуют за них огромные суммы выкупов. Но что можно иметь от детдомовского ребёнка? Ну если только органы... Осознание чего-то страшного, коснувшегося и её, пронизало престарелую женщину. Закрутились мысли в голове.

      - Надо срочно спрятать Меду! Но где? В доме не получится. Меда такая вертушка - выдаст себя. Надо всё-таки встретится с участковым полицейским, но Меда что-то говорила про него не лестное. Может, с кем-то из сельчан посоветоваться? Наталия может вернуться с минуты на минуту. Надо срочно что-то предпринять. Знать бы ещё - что? Так! Меда, я только запру дом, а ты возьми кофточку, колготки. Пойдём "задами", чтобы никто нас не увидел.

       И прихватив с собой коробку с фотографиями, Гертруда пошла через свой огород к посадкам, крепко держа Меду за руку. - Не плачь! Может, нам самим удастся отыскать твою маму. Вскоре над ними стали виться пчёлы. - Вот куда нам надо поспешить, - сказала обрадованно Гертруда. - Здесь занимается пчёлками наш директор школы, правда, бывший. Впрочем, как и я. Слышишь: пчёлы жужжат. Это они говорят, что их хозяин - очень умный человек и не надо проходить мимо. Вскоре показались голубые ульи, какой-то человек в странном виде возился возле них.

     - Александр Николаевич! - прокричала Гертруда, увидев бывшего директора школы в полной экипировке от пчёл.

     - Это что это? Космонавт что ли? - воскликнула Меда. - Это пчеловод, - ответила пенсионерка.

       Александр Николаевич провёл неожиданных гостей к дому и снял сетку с головы. Меда с облегчением вздохнула, увидев обыкновенного человека. Хозяин с хозяйкой угощали бывшую учительницу и девочку свежим мёдом с пряниками. Гертруда, разложив на столе фото ребятишек, извлечённых из коробки, рассказала о событиях последних дней. - Думаю, к участковому не следует обращаться. Меда говорит, что он связан с Наталией. Может, оно так и есть.
 
      Вскоре Александр Николаевич засобирался в дорогу, поручив гостей жене. А когда он вернулся, сообщил, что под стражу взяты и Наталия, и Борис Львович Перельман. Несколько раз приезжали из города работники следственных органов. Всё выспрашивали, записывали. Забрали и Медею. И вновь наступила тишина. Гертруда Витольдовна по-прежнему живёт в своём доме, как и жила до этих событий. Прошло несколько лет.

      Однажды в окно старой женщины постучались. Накинув на плечи  тёплый палантин, Гертруда вышла. Перед ней стояли: бывший директор - Александр Николаевич. Он абсолютно "белый". Впрочем, как и бывшая учительница - Гертруда Витольдовна. А за спиной директора стояли две женщины. Та, что постарше, смущённо улыбалась, держала в руках огромный букет цветов.
   
     - Вот, знакомьтесь. Светлана Викторовна Болих. А другая...

     - Нет, я сама! - воскликнула молодая девушка. - Я сама: Медея Болих! И она бросилась на шею Гертруде Витольдовне. Удивлению пожилой женщины не было конца. Она даже прослезилась. И уже, сидя за столом, Медея рассказала о своей жизни после того, как её вернули в детдом. А затем она встала, подошла к Александру Николаевичу и, обняв его, сообщила, что это он разыскал её маму.

     - Он два года распутывал этот "клубок", пока не появились неоспоримые доказательства, что Медея моя дочь, а я её родная мать, - сказала Светлана  и поцеловала смущённую девушку. Медочке было что-то около четырёх месяцев отроду, я её оставила около магазина на одну минуточку, а когда вышла, доченьки моей нет. И где мы с мужем только её не искали - всё напрасно. А вот Александр Николаевич нашёл - спасибо ему. Может, ещё и кофточка сыграла роль. Я на ней вышила имя - Медея. Сотрудники детдома припомнили, что к ним поступал такой ребёнок. Да мы и похожи! С тех пор Гертруда Витольдовна считает Светлану и Медею своими родными. Света хлопочет о приобретении дома - того самого "теремка", в котором и произошли события и о которых бывшая учительница вспоминает с содроганием.