Откуда-то вывалилась фотография, о существовании которой я даже и не подозревал. Это языковые курсы в Красновидово, недалеко от Бородино, начало августа (первый понедельник) 1987 года. О причине курсов чуть ниже. Мы называли их почему-то сборами, может потому, что народ собрался из разных республик, из Белоруссии, с Украины, из Грузии, из Литвы. Многих по имени помню, а с Игорем Мельянцом (Минск) трудились год в Бельгии, правда он был в Генте, а я в Брюсселе. Из Литвы был Регимантас, я к нему потом, в июне 1991 года, приезжал в Вильнюс с Полем (условно). Так или иначе, тогда о науке власти думали, а сейчас нас всех не глядя записали бы в иноагенты за связь с иностранцами и принятие от них денег на обучение.
Игорь Мельянец был на стажировке в Генте, Бельгия. К нам в Брюссель он приезжал каждый месяц, потому что доплату к стипендии можно было получить только в Посольстве. Каждый раз мы собирались у ребят в ULB (Свободный университет Брюсселя, франкофонный), там стажировались двое из Минска, и у них была общая огромная комната, типа бунгало. Вот там мы и общались под рюмку чая. Так что в Бельгии тогда было три минчанина и два москвича на стажировке. К Мельянцу прилетала в отпуск жена, все эти полёты-разлёты проходили через Москву, так что его жена летела в Брюссель летом 1988-го вместе с моей, причина мне не ясна, но скорее всего просто следствие чиновничьей рутины. К Игорю и Серёге жён вообще не выпустили, очень они переживали. Дело в ужасающем систематическом нагромождении правил и установок, и визу надо получить, и билеты заказать и выкупить, не успели дамы. Но после стажировки в Бельгии все трое минчан развелись, это до меня только что дошло, как-то я не задумывался раньше. Занятно, что Серёга в Англии осел с новой семьей, Игорь уехал после развода в Бразилию, не знаю, вернулся он или нет. Мельянца я видел последний раз в Минске году в 1997-м, уже после его развода.
Что касается Регимантаса, это очень спокойный, уравновешенный и солидный человек с четырьмя детьми. Мы приезжали к нему в Вильнюс с Полем и его девушкой в июне 1991 года. Это было занятное время, когда формально Советский Союз еще существовал, но Вильнюс уже декларировал независимость. Долго разбирались, можно ли ехать Полю и барышне в Литву с советской визой, пока в одной из инстанций мне не сказали, типа, попробуйте, кому вы нафиг сейчас нужны. Регимантас жил в самом центре Вильнюса, на их знаменитой площади, принимал нас очень дружелюбно, книжка лежит его о Вильнюсском университете.
Был у нас грузин Гиви, фамилию не помню, а может быть и не знал, занятный был очень, но главное, он по-русски говорил со страшным акцентом, а вот по-английски – ничего подобного, чистенько и грамотно. Было с Украины несколько человек, но дальше я с ними не пересекался.
Учителка наша была барышня с очень хорошим языком, добрым характером и явным педагогическим талантом. Как-то она сделала занятия интересными, сказала, что в конце мы ей должны по-английски рассказать о своей работе. Мне она сразу не публично сказала, что можно ехать домой и готовить домашнее задание о своей науке, но сдавать придется публично. Я тогда подумал, что ей несколько неловко, все-таки у меня в вузе была языковая подготовка, и диплом у меня был точно с такой же формулировкой, как у нее. Я ей сказал, что спасибо конечно, но я иногда хотел бы позаниматься, просто чтобы разговориться.
Ну да ладно, аудитории, столовая и номера были в том самом здании в Красновидово, где в 1941 году был штаб Западного фронта под командой Жукова, даже и мемориальная доска с его изображением висела на стене. Там что-то было от МГУ, то ли санаторий, то ли база, я не вникал.
В субботу после занятий мы поехали на Бородинское поле. Все здания и некоторые памятники были в плачевном состоянии, но, ведь хорошо, когда не нужно никуда бежать, любопытно было посмотреть экспонаты и почитать документы тех времен на стендах. Меня просто шокировали тексты песен русских солдат, участвовавших в битве, всё там про царя-батюшку, такое раболепие, что не по себе стало. Всё это можно было прочитать на стендах. Где же тогда причина такого геройства?
Главный монумент российским воинам - героям Бородинского сражения, чугунная башня с золотой макушкой, был разрушен в 1932 г., и восстановлен в 1987 г. Там же могила П. И. Багратиона. В 1987 году памятник и надгробие на могиле П. И. Багратиона были воссозданы в прежних формах и материалах – в чугуне и бронзе с позолотой – по сохранившимся чертежам архитектора Антония Адамини. Был ли этот памятник тогда в состоянии строительства, мы не знали, возможно, его еще не открыли, но тогда этот огромный черный монумент был просто бесплатным общественным туалетом, в общем, всё вместе это как-то портило настроение. Барышня наша просила то одного, то другого сказать что-нибудь по-английски, но и этого уже не хотелось. Я поехал в Москву.
Кстати, разговоры мы и тогда разговаривали, но о развале Союза и мысли никто не допускал, все считали, что тормоз – это партия. Я членом партии не был, и в этом была засада.
Итак, по порядку. В конце 80-х после защиты кандидатской диссертации я собирался поехать в один из европейских университетов на стажировку. На словах такая возможность была, и приглашения у меня были от трех университетов. Процедура была ужасно трудоемкая и поедающая кучу времени: оформление было только и исключительно по партийной линии, а поскольку я членом партии не был, то шансы поехать были практически нулевыми. Но я решил попробовать.
И вот однажды мне пришло приглашение на эти самые языковые курсы в Красновидово. Потом уже я узнал, что стажировки для кандидатов наук, не членов партии, Горбачев разрешил лично, когда узнал об этом безобразии.
Понимаете, при рассмотрении моей характеристики на заседании парткома университета один мой знакомый узнал, что можно оказывается бесплатно сгонять за границу на год, а был он профсоюзным боссом и быстро подал заявление, прошел инстанции и улетел в Штаты. А там началось: языка не знает, зачем прибыл - не может поведать, с переводчиком стало понятно, что химию он не знает даже в границах школьной программы, да что там школьная программа, вообще ни в каких границах. После разборки и двухдневного бытия в отеле под охраной, отправили его восвояси. Так что, партия - это значимый пункт.
Процесс был следующим: пишите вы характеристику, кто да что, цель поездки, служил-не служил, общественную работу, во скольких строй-отрядах был и т.д. и т.п. Тут главное написать, что происхождение рабоче-крестьянское, и в конце обязательно волшебные слова: Идеологически выдержан. Политически грамотен. Морально устойчив (порядок могу перепутать). Дальше эта характеристика утверждается комсомольским собранием (чистая формальность), затем треугольником кафедры: профорг, комсорг, парторг (каждый тебе что-нибудь припомнит, вплоть до опозданий на занятия), затем треугольником факультета, затем треугольником университета, и на ректорате твою характеристику утверждают. После этого треугольник района, причем до того, как вас вызовут на партком, вам нужно пройти «рабочую группу», где дяденьки в орденах будут задавать тебе каверзные вопросы, например, сколько стран в Африке имеют социалистическую ориентацию (17 стран). Получив еще три подписи с печатями вам нужно ехать в МинВУЗ, где вы заполняете анкету (4 или 6 страниц) с кучей вопросов, например, были ли ваши родственники в партизанах и прочая хрень. Наконец вам говорят, теперь можете ожидать. Месяца через четыре приходит ответ, что «сторона не принимает». Короче говоря, я на третий или четвертый раз прошел и полетел в Бельгию, в VUB (Vrije Universiteit Brussel). Только потом я узнал, что это Горбачев решил вопрос с поездками не членов КПСС. Так что год я занимался теоретической физикой в очень достойном заведении, общался с учеными различных стран, съездил на конференцию по физике высоких энергий в Мюнхен, да и вообще, посмотрел, что такое Запад и с чем его едят. А это был 1988 год.
В Москве я дважды встречался с Михаилом Сергеевичем на презентациях его книг, причем оба раза я просто за книгами заезжал, то бишь, не специально на презентацию. В первый раз, это было на Воздвиженке, после презентации подписывать книгу я не пошел, просто сидел и ждал, когда народ схлынет. Вдруг подходит Горбачев, уже в пальто, шарф болтается, и плюх на стул рядом со мной, говорит, устал чего-то, а вы как? будете читать? Я говорю, собираюсь. В двух предложениях буквально про стажировку ему рассказал, ну, вот, говорит, значит не зря. Он еще сказал, что узнал про это случайно, ему и в голову такое не приходило, что на научную стажировку можно посылать только членов партии, посмеялись, нормальный мужик (писал уже об этом на странице, когда у него юбилей был).
Курсы закончились сдачей устных докладов о теме предстоящей научной стажировки. Ну, тут мне сложно судить, дело в том, что физики и математики на некотором уровне перестают интересоваться другими темами, просто вообще. Ну какая мне разница, какие там проблемы в лампах накаливания, или в особенностях групп, модулей и одулей? Но всё равно, завершение было достойным. Потом мы пили шампанское и желали друг другу прорывов в науке и счастья в личной жизни. Эх, святая наивность!
Сравнивая то время с сегодняшним, не могу ничего хорошего сказать о сегодняшнем. Понимаете, тогда мы были беднее, проблем было больше, но было ясно, что впереди брезжит надежда, нужно только стараться и не сидеть на месте. А сейчас у нас вообще ничего хорошего не предвидится, можно сесть за лайк, а то и нарваться на обвинение в госизмене за общение с иностранцами. Сейчас много ностальгии витает о совке, вот и вытрезвители восстанавливают, а сегодня я узнал, что будет восстановлена сеть валютных магазинов типа «Березка». Все быстрее мы устремляемся в объятия социалистического прошлого.
Фото: Красновидово, Можайский район, МО, август 1987
Я с Мельянцом стоим справа, слева в первом ряду – Регимантас.
3.8.2022