Мой близкий друг, прости меня за бред
и за обман. С уверенностью в вере,
я медленно сгорая в глубине,
ещё дышу, хотя, на самом деле,
принижен правдой горестной. Теперь
я понимаю смысл слова «траур».
И даже в отражение глядеть
своё мне впредь противней в сто крат стало.
Но почему я немощен и слаб,
коль всё ж познал десятки вечных истин?
Они же все - с пульсацией в висках,
что, Боже мой, мне проще - застрелиться.
Мой милый друг, прости, что смог прозреть
только сейчас. Пройдя сквозь смрад и пыль, я
вдруг осознал, как просто проглядеть
святых, что здесь, увы, не носят крылья.
Мой добрый друг, я слышу этот зов,
печальный свист, пронзающий мне уши.
Ты псом завыл, не зная нужных слов,
но даже так - никто тебя не слушал.
Мой лучший друг, прости за дурака,
что из себя настойчиво я строил.
Сижу, рыдаю с трупом на руках,
но только он всех слёз моих достоин.
И этот труп тебе принадлежит,
и в нем всё то, что чушью было прежде.
Хоть подорожник к ране приложи,
хоть даже жгут - я слышу этот скрежет
твоих клыков от страха пред концом:
они трещат, вгрызаясь прямо в мясо.
Я целый век от всех скрывал лицо…
видал лишь Бог,
но даже он -
смеялся.