облака нацеплялись на ветки деревьев, тополя перемотаны ватой. в эту пору такое трёхмерное небо – вдохновляюще и жутковато.
прячусь в кокон: объёмный, большой воротник, рукава, чтобы руки скрывали. вот и всё. я осенний смешной снеговик, и меня обнаружат едва ли.
снеговик, влезший в пару весёлых сапог, глубоко наступающий в лужи. голубей прикормивший, снующих у ног – эти сэндвичи были на ужин. сборник прозы бесхитростной тоже при мне, да какао в большой термокружке. а текстильная сумка на длинном ремне – на скамейку класть вместо подушки.
телефон тоже здесь, правда, он не включён – батарея совсем умирает. абонент не в сети, абонент отключён, абонент сам себя заряжает. заряжают дожди, размывая сезон, я люблю смену времени года. потеплее носки, поплотней капюшон, не идти против своей природы.
ну а дальше
а дальше себя тормошить, жить любви ради, ради искусства. заземляться, замедлиться и не спешить – в эту пору трёхмерные чувства. создавать списки фильмов и книг на потом, отовсюду набрать по крупицам. и когда здесь начнётся всемирный потоп, мне же будет, за что ухватиться.
запастись целой тонной огромных свечей, зажигать их везде и повсюду.
за окном с каждой ночью мрачней и мрачней, а внутри – ощущение чуда. что-то было уже о шуршащей листве, о чувствительности, о лиричном. мы в таком со вселенной глубинном родстве,
мы сезонны и также цикличны.
только я с удовольствием
всё повторю – как цитату любимую, фразу. ощущая, как тёплый трёхмерный уют чередуется с энтузиазмом. наблюдая, как струи дождя на стекле каждый миг превращают в киношный. и воруя потом у себя на столе эти образы в текст
как художник.