Да он уже совсем сошёл с ума –
седеющий цыган, сухой, как щепка.
И выцвели на нём штаны и кепка,
и приросла к плечу его сума.
Тоской фосфоресцируют глаза
под козырьком, в тени его глубокой.
Он маленький, косой и кособокий,
в щетине на щеке дрожит слеза.
Его нехитрый бизнес запрещён.
Он прячется в кустах и выбегает,
когда турист случайно приезжает
взглянуть на пыль умчавшихся времён.
Здесь был когда-то Храм, и жили в нём
богиня Артемида и наяды.
Одетые в свободные наряды,
дриады окружали водоём.
И присоединялись к ним всегда
и боги, солнцелики и плечисты,
и прочие богини… Но туристы
случайно здесь бывают, иногда.
Остались лишь колонна с той поры,
да грязный заболоченный источник,
как некий для фантазии подстрочник.
Туристы здесь страдают от жары.
Их ждёт ополоумевший цыган:
«Купи путеводитель, бэй, эфенди!»,
но потным аматёрам колы с бренди
не нужен туристический Коран.
Они ныряют в свой автомобиль,
в автобус, где работает кондишн.
Лимит их любознания превышен…
И вновь цыгана накрывает пыль.