Восьмое Марта - замечательный день для нас - женщин. Молодец всё-таки Клара Цеткин со своими революционными сподвижницами: такой придумала праздник! Сделала не рабочим днём, заставила на себя - любимых смотреть, как на человека высшей расы. Жаль, что только на один день. И мы, помня старания и заветы нашей прародительницы в известном смысле, к этому дню преображаемся. Уже за полторы - две недели начинаем бегать по магазинам. Интересует нас многое: парфюмерия, ткани, готовые платья и кофты. Да мало ли чего ещё! Но, в большей мере - нижнее бельё, если даже нет рядом мужчины и не предвидится. Ощущение на себе паутинки-гипюра поднимает настроение, делает нас счастливыми.
За пару дней до праздника начинаем обмениваться информацией с сотрудницами и подружками: кто что купил и в каком магазине. И когда кто-нибудь с завистью спрашивает о том, где приобрела вещицу, я, лично, отвечаю, что это эксклюзив, в единственном экземпляре. А то, - не дай, Бог! - на корпоратив явятся несколько женщин в одинаковых прикидах!
Восьмого марта, с самого утра, начинаем преображаться, чтобы к четырём часам дня быть готовой к поздравлениям, подаркам от начальства. Не стОит описывать сверхскромные подарки, повторяющиеся из года в год. Это никого уже не удивляет и, тем более, не огорчает, и не портит праздничного настроения. И хватит об этом! Потом наступает самое приятное: мы поднимаем фужеры, слушаем слова поздравлений. В этот момент нам кажется, что наши непосредственные начальники выглядят довольно мило, не так, как в будничные дни. Не буду описывать само празднество - оно тоже повторяется из года в год по одному сценарию.
Скажу только, что вот в один из таких праздников, мы - медсёстры хирургического отделения, наверное, приняли "на грудь" больше обычного. А что, собственно говоря, в этом такого? Так уж сложилось - мы незамужние и средний возраст наш где-то до сорокА... плюс, минус, но не будем уточнять. Работаем мы довольно давно, сдружились и праздники отмечаем всегда вместе.
Но всё когда-нибудь кончается и вот мы уже на крыльце больницы, а расходиться не хочется. На улице слышны песни, весёлый говор. Люди проходят с шарами, с веточками мимозы.
- Девчата! А у меня ни в одном глазу... Душа требует продолжения где-нибудь в укромном местечке, - заявляет Таисия Фёдоровна - старшая медсестра. Ну, кто же будет старшей возражать?
- Ага, ага... - поддакнули мы. А я спросила: - Это где же сейчас можно найти укромное местечко. Разве что у кого-то в подвале?
- Ну, зачем в подвале? - отозвался кто-то из девчат. - Есть такое укромное местечко и если душа просит продолжения банкета, за мной... Это в Саратове, на третьей дачной.
- А -а! Праздник ещё не кончился, - решительно махнула рукой наша старшая.
- Я согласная...- отозвалась её родная сестра Мария Фёдоровна - постовая медсестра.
И мы, поддерживая друг друга, пошли на остановку. Автобус пришёл довольно быстро. Мы не успели замёрзнуть, хотя стало заметно холодать к ночи. Рассаживаемся на сидения, а Таисии Фёдоровне не хватило места. И тут какой-то вежливый гражданин встаёт со своего места и усаживает нашу старшую. Мы весело переговариваемся и этот "вежливый" гражданин совсем не вежливо встревает в наши разговоры. А когда мы уже выходили из автобуса, он увязался за нами.
В доме культуры "Россия" были танцы кому за... - не будем уточнять. В общем: время мы провели весело. Какие-то мужчины угощали нас самодельным винцом. Закусывали салом, шпротами. Потом меня пригласил мужчина в спортивном костюме советских времён. Ну, у которых коленки вечно вытянуты. И в разговоре, как бы между прочим, я ввернула, мол, а когда мы поедем на лыжах кататься? Мужик посмотрел на меня, как на какое-то ископаемое. А потом заявил, что он дерзких девок не любит. Больше я его не видела, ушёл, наверное. И тут заиграла бойкая мелодия марша. За моей спиной кто-то сказал, что это конец и все бросились в раздевалку. Сразу почувствовалось - заканчивается Восьмое Марта. Мужчины, расталкивая всех локтями, устремились вперёд.
- Девочки! Вы из Энгельса? Это хорошо! Энгельсские девчата и красивые, и вежливые, не то что Саратовские. С такими приятно общаться, да и праздник ещё не закончился. А, может, к нам... Есть отдельная комната, правда, в семейном общежитии, - сказал довольно приятный мужчина лет сорока. А другой доверительно проговорил:
- Соглашайтесь, девушки! Хорошо проведём время, а потом мы вас проводим, чтобы никто не обидел...
- Да мы сами кого хочешь обидим! - воскликнула Мария Фёдоровна. - Нет. Время позднее... Завтра в первую смену мне...
- Почему нет? - со значением посмотрела на свою сестричку Таисия Фёдоровна. - Пойдёмте! Коль приглашают такие симпатичные ребята.
- Ну-ну, старшая велит - наше дело - подчиняться,- сказала я и мы пошли за неожиданными знакомыми.
Шли мы довольно долго: мимо гаражей, потом мимо полуразрушенных строений, потом вдоль длинного барака. Я и не предполагала, что есть ещё в городах такие допотопные жилища. Ну вот, наконец, один из мужчин открывает скрипучую дверь, и мы оказываемся в длинном, узком коридоре, освещаемым крохотной лампочкой, как из новогодней гирлянды. Почти на ощупь, одна за другой, идём вглубь коридора. Впереди нас уверенно шагает Михаил, заканчивает шествие Николай. Но вот Михаил открывает одну из многочисленных дверей, а Николай подталкивает нас сзади и закрывает её.
- Девушки! Вы тут располагайтесь, а мы скоро... Сейчас будет и "музычка" и винцо. Можно что-то и покрепче, если желаете.
Мужчины вышли а мы стали осматриваться: одна большая комната, мебели нет никакой. Правда, в углу стоит тумбочка наподобие наших - больничных. И две лавки по сторонам. Мы разделись, повесили свои пальто на гвоздики, вбитые в стену.
- Девчонки! А если это какой-то притон? - засомневалась я.
- Ага! Притон! Сейчас нас по очереди лишат "невинности" и удавят солёным огурцом, - захихикала Лидка.
И в этот момент открывается дверь, входит Михаил. На нём странные шорты в клетку. В комнате ни так уж и жарко, а он,- видите ли!- вырядился в летние шорты, в руках поднос. На подносе графин сомнительной чистоты, наполненный какой-то жидкостью неопределённого цвета и несколько замусоленных пряников.
- А вот и мы! - торжественно произносит довольный мужчина и ставит поднос на тумбочку. Разводит театрально руки, и мы... обозреваем с восхищением упругую, волосатую грудь.
- Страсть, как люблю волосатых мужиков! - шепчет мне на ухо наша старшАя. Она, видимо, не может отвести восхищённого взгляда от Мишки. Да и мы сидим, смотрим на "явление" и, кажется, окончательно протрезвели.
Открывается опять дверь, и на пороге появился Николай. Он тоже в коротких шортах. Похоже, сам обрезал штанины. На ногах белые носочки, а на шее - галстук-бабочка. И вдруг он как запоёт! Вернее - заорёт арию:
- Кто может сравниться с Матильдой моей, сверкающей искрами чёрных очей... Из оперы "Иоланта".
- Никто! - решительно заявляю я и поднимаюсь с лавки. Чувствую: попали мы в не очень хорошую ситуацию.
А "оперный" певец продолжает: - Вот то-то же! Упрямы вы. Одно и то же надо вам твердить сто раз... На этот раз Николай решил нас удивить, а, может, оглушить другим шедевром российской, оперной классики - "Русалкой" Доргомыжского.
Тут и другие девчата повскакивали с лавок.
- Надо как-то выбираться отсюда. Вот уж погуляли! Кому сказать - не поверят и засмеют, - шёпотом сказала я.
- Уже поздно, хлопцы! - говорит Лидия и пытается надеть пальто своё.
- Стоять! Куда? Как водку жрать - вы первые, а слушать не хотите! Хорошо, переходим к действиям, - сказал "певец" и достаёт из-за резинки шорт прыгалку.
- Ты что, Николай! Хочешь заставить нас прыгать на прыгалке? Мы - женщины тучные, как бы чего не вышло, - полушутя говорит наша старшая. А нам и страшно, и смех разбирает. Говорю:
- Лучше давайте, споём хором какую-нибудь арию и разойдёмся полюбовно.
- Ага! Полюбовно! Прыгать тоже не желаете. Небойсь, хотите сразу - в постель, знаю я вас! Ну, раз ничего не хотите - вон отсюда! Найдутся получше вас и на всё согласные. Подумаешь: энгельсские цацы!
Как мы нашли дорогу назад, к основной трассе, по которой ходят тролейбусы - для нас осталось большой загадкой. Это Восьмое Марта мы запомнили надолго. Не обошлось и без потерь. Я пришла домой без одного каблука. Жалко. Я первый раз обула новые сапожки. Лида упала при бегстве. У неё была огромная гематома на бедре. Но больше остальных "пострадала" наша старшая. Она забыла сумочку в той злосчастной комнате вместе с ключами от рабочего сейфа, косметикой и прочей женской чепухой. И ночевать пришлось ей у меня.
На следующий день, встречаясь в коридоре нашего отделения, одна из нас начинала напевать в полголоса: - Кто может сравниться с Матильдой моей...
- Никто! - убедительно заявляла другая, и расходились на свои посты, зажимая рот и давясь от смеха.