Майскими короткими ночами
ты изощрялась в кротости,
меня к тому же приучая.
А кротость заключалась
в преодоленьи похоти.
Я, скромный краевед в масштабе области,
не проявлял гражданской доблести.
Притом стал жертвою клевет
и уличений в похоти.
Ты — сочетание кротости и строгости
и, одновременно, объект
моей поистине невинно-птичьей похоти,
болезненно восприняла означенный навет,
как если бы нас обличили в подлости.
И ты мне предложила честно
совместное самоубийство в духе Клейста:
сначала завтрак на террасе,
потом два выстрела
и путь по неизвестной трассе.
Я это принял кротко,
так и не вникнув в смысл,
недавно найденной в запаснике
картины Ротко.