Не покидает стойкое чувство, будто вся жизнь проходит мимо меня.
И нет, не подумайте — я ощущаю ее, даже порой ей всецело довольна.
Но что-то не так в этом потоке, что-то фальшивит в нем день ото дня.
Отчего-то я вижу в зеркале призрака; не человека, а грубый набросок только.
Где-то всегда происходят события громкие, яркие случаи, встречи.
Кого-то зовут на свидания, свадьбы, кто-то идет в кино, парк или музей.
Кому-то весь мир как открытая книга, и, кажется, так было вечность,
И кажется, будто досталась другим вся наполненность дней на земле.
Те, другие, — они ведь красивей, успешней, их дни поцелованы были удачей.
И вроде похожи как капли воды друг на друга — ведь, все-таки, люди,
Но почему-то я только и делаю, что запираюсь в спальне, хмурюсь и плачу,
Пока остальным Фортуна нечестная любезно дары преподносит на блюде.
Не самой тоскливой судьбы человек я, мне стоит признать эту новость,
Однако с годами сложнее становиться думать о замысле хитрого неба.
На поле чужом, так обидно, деревья идей и стремлений спешат плодоносить,
А я из тщедушных стараний ростков своих никак не смогу сделать хлеба.
Весь мир — это театр, но я не актер в нем, а просто сижу на галерке, зевая,
И жду лишь антракта, чтоб с видом скучающим вдруг затеряться в толпе у буфета.
Нет, трудно бывает так жить и надеяться, верить, что-то планировать, зная,
Что тебе, по подлым законам судьбы, скорее всего и в тоннеле не достанется света.