Иногда мне кажется, что сколько бы лет ни минуло,
всё равно прошедшее я оценю по минимуму;
вероятно, будущее складывается вычитанием,
розовый туф осыпется, остовом станет здание,
и от песка и солнца, словно глоток кальяна,
выдавит память охру на полотно Сарьяна;
выцветшая сетчатка все же сгущает краски,
только вот красный колер выглядит по-дурацки,
ибо голодное детство помнит всегда врага,
как неслась бесконечно из каждого утюга
истина проще лаптя, звонче, чем три струны:
"пусть будет всё хреново, не было бы войны",
помнит печные трубы, лица калек и щебень,
долгих четыре года жизнь на воде и хлебе -
так что когда Европу угомонили танки,
или с горячих точек Илы везли останки -
тоже ведь вроде Землю спасали таким макаром,
строя свой новый мир гимном чужим и старым,
и наказав живущим в сытой своей тщете:
грешную душу можно и нужно спасать в нищете,
чтобы февральским утром в Киеве, в полшестого
пламенный Достоевский смог победить Толстого.