Ты слеплена из метавещества,
Моя непотопляемая тварь,
Прошита насквозь белою бечёвкой.
Простой народ с улыбкой до ушей
Мне говорил: — Товарищ Франкенштейн,
Весь Питер знает — вы большой учёный!
Но я не знал, зачем её создал...
Когда в полях проклюнулась звезда,
Тварь встала, и вдали завыли волки.
Я прослезился и сказал: — Родной
Мой зверь с резьбы сошедший, мы с тобой —
И ты и я — одной палёной водки.
Она молчала, глядя на меня.
В её глазах сквозь отблески огня
Метались гуттаперчивые тени.
Казалось, что бессмертная душа
Горит внутри. Шепнул я: — Поспешай
И выполни своё предназначенье.
Тогда она исчезла.
В тот же миг
В глухих полях раздался чей-то крик,
Звучал в нём страх, бессилие, отчаянье.
И следом —-раскалённой добела,
Расправив соловьиные крыла,
Навстречу солнцу тварь моя брела,
На этот раз меня не замечая.
За ней тянулся маслянистый след
Прорывов, достижений и побед.
И я пошёл на этот крик с полей
Кому чему крича в ответ беззвучно?
И вот увидел — в огненных рубцах,
С порозовевшей пеной на губах
Там умирала Родина — в падучей.