Во мне росли леса, сибирские, крутые.
Иголка хвойная баюкала глаза…
И фонари, как яйца золотые,
Дорога пёстрая по вечерам несла.
А слово «смерть» кукожилось и сохло.
От зданий отлетали времена.
Такого бы достать чертополоха,
Чтоб сохранить лишь светлых имена.
Такую грусть из Енисея вынуть,
Что слёзы обращаются в вино.
Отдать в ладонях дочке или сыну,
Которым через век предрешено
Нас дописать берёзово, елово
Надмирным слогом, земляной строкой.
Где будет и жар-птица, и корова,
Но не война, не кровь и не конвой.