Приходит дождь. Лохматы облака,
черны, похожи на драконьи гривы.
Всё веселее пенится река:
ага, сейчас она из пустяка
в поток перерастёт нетерпеливый,
обрушится и понесётся вниз,
оглохшая от собственного шума...
Перстом своим кликуша кипарис
в сырое небо тычет полоумно.
От первых капель задымилась пыль,
цикорий закивал: пора, не медли! –
и вытянул свои седые стебли
навстречу ливню из последних сил.
И грянул оземь поднебесный груз.
Макушки гор исчезли без остатка.
А мы под крышей резали арбуз,
и он трещал утробно, гулко, сладко.
И, бережно крестясь на дикий гром,
на детский страх, с улыбкой виноватой,
всё вспоминала тётя Валя дом –
Черниговщину, бабушкину хату,
стоявшую у края болотины,
куда от немцев прятали скотину –
да только так и выжило село…
Опять на сантиметр не пролило,
всё только шум, а толку маловато.
Дождя за лето – дай-то Бог три дня.
Всё камни, сушь… Помру – так хоть тогда-то
свезли бы вы на родину меня…
Из веток, из зелёной темноты
сырая алыча янтарно светит.
Потягиваясь, нюхают коты
утихший ветер...