RACHMANINOFF
А.
…утренний ливень, боксирующий с листом
чертополоха, что панчер – с потёртой лапой,
не выпускает наружу. Помимо слабой
радости от оживающих эустом –
нету страстей. Даже клад своего угла бы
не распечатал – коль не был один в пустом
дачном массиве. И не оступился кабы…
То не тоска – но капризы моих широт.
Подлый октябрь донимает простудой выю;
наши отечественные – суть мировые,
ибо планетой владеет больной народ, –
жирной землёй, где червяк деловито выел
сброшенный ветром густой перезревший плод,
где на кармане – девственность и чаевые…
я не скулю – только как мне теперь набрать
жалящих пчёл – ежечасных звонков по соте, –
их эфемерных, бесплотных, небесных сотен
их дождевых переливов и брызг добра,
скорых усердий...? Чем гимны слагать босоте –
лучше брезентом отчаянного «ура»
запеленать элефанта на эшафоте…
Вновь на тетрадных листах обитает боль –
в море чернильном, иссохшем ещё к восходу;
боль – это вирус, убивший саму охоту
к выздоровленью. С минорного ми бемоль
так не соскочишь… Играя этюд Кихоту
видишь столицу и всякий порожний ноль
бьёт единицу – разнузданности в угоду.
Значит письмо – исключительно долгий вдох;
выдохом – колокол. Солнце пронзает тучи
так далеко… Но неведомый добрый случай
всю мою жизнь после си возвращает в до.
Свет от звезды – обретённой, живой, падучей
лишь означает границу. Зовущий в Дом
не наказует страданьем. Пожалуй – учит…
РУСАЛЬНОЕ
А.
…пускай любил – беспамятство важней,
куда весомей скользкого вопроса –
кладу купюру за бузу из проса,
и мажу на язык, и рву коней.
Друг говорит – «смотри издалека,
здесь – не деревня с бойкостью поверий;
и вынырнет, и обождёт у двери,
нетронутой оставив щель замка.
ты воду понапрасну не тревожь».
…ну как же, сукин сын! Вода – пустое;
трепещется, бесстыжая, но кто я –
не спросит, хоть и сгину ни за грош.
А коли жабры странно обрету –
глотнёт, что кистепёрая – азота
и бросится на берег, – ты ж, босо;та
останешься с частухою во рту.
…да – не теперь. Себя упомянув,
краду шагами улицы паршивость,
беседую с приятелями живо,
и борзопись не ставлю им в вину.
Прозрачный лифт, как колба на цепи,
забросит вверх, в седьмой безлюдный ярус,
где выше – брешь, июньских звёзд стеклярус,
и жизнь – не подобаема – кипит.
сжимается до комнаты – колосс;
плесну вдогон нектара древних бочек
со скриптом, на её похожим почерк,
такого же, как цвет её волос…
CHIMERA
Алёне
…что голос твой – отверстые уста,
что сумрак глаз – неотводимый взгляд, –
сердечный трепет, о;тнятый у ста
твоих рождений – тлением угля;.
В иных – болота вяжущая зыбь,
где зелень – голодна и неясна;;
а ты – живёшь и властвуешь в разы
сильнее наркотического сна.
Не силою – дыханием одним
ты рушишь озверелое «вчера»;
а я дружил – я скрещивался с ним,
как скрещивалась с Волгой немчура!
…продольная симметрия луны
проходит через облачный сезам;
ночь огорчает светом валуны,
доселе неизвестные глазам,
где столь же неизвестная земля
благодаря туману – высока.
И греческое имя корабля
срывается химерой с языка.
СМОРОДИНА
…у выжженной реки – в полыни берега,
и как не нареки – всё слышится – пурга.
Что порезь, что стилет остра её слюда;
ей не хватает «нет». Ей нужно – «никогда».
Червеобразный нерв в кромешной глубине –
восторженность и гнев дрожат в его струне.
В безгласной глубине не дёрнется карась,
и теплится извне убогое – вчерась…
Сырою шерстью – в лёд, поддёвкою сырой –
удвой поток, полёт… А, может быть – утрой!
Вода её крепка, её вода – жнивьё,
и тянется рука, чтоб зачерпнуть её.
У света на краю – и звёзд наперечёт;
и нам гореть в раю пока она – течёт…
АКЕЛДАМА
…четырнадцать сов и шестнадцать чужих богинь;
на влажном песчанике - след от босой ноги,
как слепок моллюска. Глядит на зарю Лука
и звёзды следят за поклёвками кадыка.
Лука неподвижен. Он шепчет, слезу тая:
когда бы не жатва, когда бы не речь Твоя -
лечил рыбарей бы, да жён, да горластых чад…
Но подвиг иной уготовил Ты для врача.
…в низине, на ветви, в плену молодых лучей
висел ученик - из возлюбленных - казначей.
Тянул богачу потроха, свежевал пяту
внимательный сокол, а рядом - кричал петух.
Воистину - камень, заброшенный позже в Рим
шипел на рассвете слезой - угловат, незрим;
шипели слова, испаряясь что дождь скупой.
И мир отворялся бегущей к горе тропой…
…блестела Афина, мерцала впотьмах сова;
два лика монеты - одна на века молва,
два мужа, два сына, к суду - две больных души, -
один только трепет - как Он их судьбу решит.
…земля благодарна, корми её. Все дела -
изрёк кровопийца, которого смерть ждала;
но дальше участка неведомо - кто важней
Паллады немой, да совы в обороте к ней…