Брежнева годы простЫ и понятны – в чём-то проблемны, а в чём-то приятны;
Брежнев был занят своими делами и намекал: «выплывайте», мол, сами;
я, мол, вагоны когда разгружал, то, что носил, тем, мол, я проживал.
Было в стране «несунов-то» немало – хоть гайку с работы, но брали, бывало.
Как говорится, на чём кто «сидел», тот и для жизни всё это имел.
Время стучало, время летело, часть небольшая с «катушек слетела»,
ну а другая – стремилась вперёд, вот на таких и равнялся народ,
ведь, без сомнения, каждому ясно, нужно всё делать, чтоб жить нам прекрасно.
Знали: в стране процветала цензура, госбезопасность — де-факто, де-юре;
дали добро тебе на турпоездку — будет агент КГБ и агентка.
Ну, так и что же? - в поездках бывали, в общем, немало чего повидали.
Но сквозь цензуру в стране, как атланты, вверх поднимали культуру гиганты:
наши поэты, актёр Смоктуновский и величайший Владимир Высоцкий,
голос которого нас поднимал — яркой зарёй над Россией вставал.
делали с ним мы тогда физзарядку и получали его подзарядку.
В годы застоя Союз – монолитен, ну а Высоцкий – на «звёздной орбите» -
свет его яркий страну освещал и, согревая, народ просвещал.
Сложные с властью его отношенья; нервы, как струны, при каждом движеньи,
звуки гитары и голос его радовал каждого лучше всего…
Олимпиаду, уже завершая, капали слёзы у Мишки, взлетая.
Только в то время узнала страна – умер кумир наш на все времена.
Красные розы – эмблема печали, песни его, как и прежде, звучали.
Память в веках сохранится о нём, он – на орбите, и с ним мы поём.
Брежнев был с юмором, а улыбался – сразу народу приятным казался,
только уже престарелая власть, как-то стремилась, как будто упасть.
Брежнев с годами слабел и отчасти, то говорило о слабости власти;
что-то хотели как будто менять, что? – не сумели в те годы понять.
Ну а раз так, то и что говорить – время пришло и его хоронить.
Ну, а когда уж его хоронили, в яму гроб с телом его уронили -
да, для кого-то тяжёлым был груз; вместе с ним падал Советский Союз.
Коль не нашлось среди власти героя — канула в лету Эпоха Застоя.
Так вот и умер второй наш Ильич — камень на камень, кирпич на кирпич!
Ну, а ломать — ведь не строить, лишь вред: несколько лет и страны больше нет!