Бьётся баран круторогий, сожравший овёс,
с бешеным псом, что слюну с губ на травы роняет.
Кажет клыки, пасть оскалив, стремительный пёс
и под себя подминает дурного барана.
Чёрный баран будто Унто, что в драке свиреп,
пёс золотой словно Калерво, вскормленный битвой,
каждый из братьев в отчаянной сече ослеп,
кровь им стучится в виски погребальной молитвой.
До смерти рубятся сутки – любой, стар и млад –
ночью глухою сражаются, бьются под солнцем.
Лязгает в братоубийственной сваре булат.
Только младенец последний над ними смеётся!
В пламени он восседает, дрова вороша,
в заводи он проплывает в сосновой лодчонке,
в слабеньком тельце такая сокрыта душа,
что не даёт утонуть и испечься мальчонке.
Хлыстиком он помавает и стадо пасёт,
дует в рожок и заветную песнь выдувает.
Многих погубит он, многих поймёт и спасёт,
только и сам о подобном пока что не знает.