Шесть лет разудальной травли,
И это ещё не конец,
Когда мне исполнится тридцать,
Напялят ржавый венец,
Недолго осталось, два года
И три, если снова струшу;
Шашлык свой последний в горло
Засуну, посыпав стружкой.
Я буду страдать бесконечно,
Они — кормить свою паству
Весельем, задором беспечным,
Как будто бы злясь; станет ясной
Противность изгойчей доли,
И если не спрыгну с крыши,
Позор станет частью крови
И больше никто не услышит.