Не скрипнут половицы под ногами-
линолиум теперь у всех в ходу.
Половики, как реки с берегами,
те самотканые, не лягут на виду.
Ушло то время и уют особый
с оленями у койки на стене,
и вышитый рушник высокой пробы
к иконе- жаль, такого уже нет.
Ну разве где-то, где живёт старушка,
в далёком, сохранившемся селе,
которой память-это не игрушка:
отец погиб когда-то на войне.
Отсюда уходил он, на прощанье
просил себя и дом родной сберечь.
Вот и хранит с тех пор дочь обещание.
Здесь не о моде, о высоком речь.
Тогда, в том грозовом, сорок четвёртом,
последний раз малышку он обнял.
Потом в конверте стареньком, потёртом
то извещение-погиб боец, пропал.
И дочь жива, и дом в селе далёком,
уют и небо то же над селом,
а осенью гусиный, тихий клёкот-
песнь о России, значит, и о нём.