Играла, а может, горела –
Всё было возможно тогда
По прихоти юного тела,
Что не признавало стыда.
Вещунья, колдунья, проказа,
Привыкшая лишь подчинять,
Она до предельного часа
Того не желала понять,
С какою жестокостью правит,
Доступностью жаркой дразня,
И вдруг ничего не оставит
Другой, – что любила меня?!