Я с Богом на ты — потому как Отец.
Но был я не сын, а первейший подлец.
Ходил в машкераде открыто
и карта моя была бита.
И Бог меня видя таким подлецом,
журил по отцовски об угол лицом.
И ртом покрасневшим от боли,
не спрашивал я, а доколе.
"Наотмашь я бил, но с любовью тебя.
Ты вспомни, то было не с первого дня,
я так зачарован был детской игрой,
ладонями бабки вселяя покой
я гладил тебя по щекам, по вихрам
и эту любовь раздавал ты щенкам
и лютику в поле поникшему вдруг,
хавронье с которой случился недуг.
Там ангелы жили за печкой
и сказка маячила свечкой "
Огромное небо тебя не вместит
и нет никого кто тебя бы постиг,
но в детстве болеющий корью
тебя я касался щекою.
Ты знаешь, я даже не думал о том
что ты у меня отберешь этот дом
и стану я так безутешен,
о как я тогда был безгрешен.
Ударишь меня и не раз ты еще
за каждый дурной , нерадивый просчёт
Но ртом окровавленным болью,
те дни я припомню с любовью.