Пока не квартируются места
под прелостью осиново-еловой,
не полетит в растопку береста,
и рукопись не выбелит ни слова.
Но даже гений – ставленник Христа,
остерегаясь гибельных концовок,
затих в боязни белого листа,
нося за диафрагмой заголовок.
Над Чёрной речкой сукровицей леса,
молчания завис дамоклов меч,
и разве что, раскаянье Дантеса
сумеет оживить родную речь.