Бывало в юности ты приходил в луга, полыхающие радугами летних соцветий, под небо с пунктиром созвездий. Блестела под звёздами даль речная, и ты направлялся к реке слушать, как волна, колыхаясь, повторяет строки моих стихов. Иногда тебе казалось, что она хотела обнять твои плечи, как это делала я, когда подходила к тебе с той стороны, откуда ты меня не ждал.
Однажды я пришла на свидание, а тебя нет. Очень удивилась. Ждала тебя около пяти минут и думала, глядя на соседство подорожника и чабреца, ветки можжевельника и клёна, как они живут дружно и радостно. А потом мне в голову забрела мысль, что вдруг ты забыл про меня. И когда ты пришёл, я упрекнула тебя в том, что ты опоздал на назначенное свидание. И, бросив упрёк, ушла домой одна. Обида ли была это или каприз, теперь не помню. Но тогда, уходя, я подумала, что любовь не терпит объяснений.
Не видела тебя день, а вечером, когда садилось закатное солнце за синюю тучку, когда усталая птица куда-то пролетала мимо, а берёза под окном прекратила шелест, ты пришёл к моему порогу и, вздохнув, убедительно сказал:
- Моя левая рука обвиняет правую в том, что она не сумела тебя удержать. Но обвиняемая осыпает укорами левую за то, что в горестную минуту не помогла…
А потом, помолчав и ласково посмотрев мне в глаза, сказал:
- Ты должна их помирить своим возвращением ко мне.
Изящная простота и естественность были убедительны, вызвали радость и мудрость в наших душах. И мы, взявшись за руки, пошли к реке и бродили по берегу до утра, а утром свернули на луг и услышали жаворонка. Он пробуждал луг. Его колокольчик лёгким звоном осенял окрестность, и казалось, что это льётся чистая родниковая речь, которая меня побуждает написать новые стихи о счастье и ещё о том, что жизнь моя без тебя была б небытием.