Старушка медлила, божилась.
И не взирая ни на что,
всё приговаривала молча:
- Да, там мне будет всё равно.
Там кривотолки неуместны
и дождь не с верху по щекам.
Душа взметнулась и исчезла
наружу, к скрещенным рукам.
Погладив вены на запястьях,
и оглядев холодный стан,
душа промолвила несчастно:
- Прощай, мой вечный ураган!
Девяносто лет в твоём я теле,
боролась, плакала, жила!
Ты помнишь, как с тобою пели
сквозь зимы, лета и года!?
Когда израненную в чаде
тебя я мчала в медсанбат?
Молила Бога о пощаде,
рыдая громко, невпопад!
В пшенице летом целовались
с соседским рыжим пареньком.
И с ним же, нежно обнимались
под нашим стареньким зонтом!
Мне не забыть рожденье сына!
Как солнце, рыжий - весь в отца!
Мне не забыть как я любила,
бывала верной до конца.
Теперь ты здесь во власти мрака.
А мне пора на небеса!
Насквозь промокшая рубаха:
- Прости, что точится слеза.