Ты не Господь, Хираньякашипу,
и золотые дни твои на склоне.
В морозный мрак меня отдашь – и пусть:
повсюду безопасно и тепло мне.
Убей меня, отец, – я оживу
у своего защитника на лоне.
Жаль, ты его не видишь, даже будь
он спрятан в этой храмовой колонне.
Улыбку Бога примешь за оскал ты,
почуешь вместо смеха лишь раскаты:
не то гроза, не то звериный рык.
Воспримешь только то, к чему привык:
не свет, а львиный лик, кровавый клык,
взамен объятий – хруст костей разъятых.