Она прилетела на землю с немного дождливым
Осенних листков хороводом и ветром прохладным.
Но раньше она как-то осень совсем не любила,
Ведь в серости мокрой ей нравилось очень уж мало.
А после она вдруг смирилась, что где-то в глубоком
Сердечка её уголке поселилась навеки
Красивая осень. И в парке теперь она мокром
Порой собирала листочки, смотрела на реки,
Что тихо текли по асфальту под кронами клёнов.
Покрасила волосы в рыжий, печенье с какао
Она стала печь. Любовалась желтеющей кроной
Дубка, что под окнами рос. А вообще, в ней так мало
Обычного было... Со свитой собачек бездомных
По городу часто гуляла она на рассвете.
В глазах её радуга пряталась тёмных, бездонных,
И в сказки волшебные все на огромной планете
Она свято верила. Собственно, как же иначе?
Как в сказки не верить тому, кто их сам сочиняет?
Возможно, что всё это всё же хоть что-нибудь значит,
Возможно, бывает и то, что совсем не бывает.
И честно она всё по правилам делать старалась,
Старалась она быть такой же, как все, быть нормальной.
Но сколько б она соответствовать всем не пыталась,
Всегда у неё выходило всё как-то нереально.
Она призывала дельфинов и ёжиков, белок,
Писала стихи. Необычные, как грибной дождик.
И льстить не умела, не знала фальшивых подделок.
Коль злилась, немножко колючей была, точно ёжик.
Я думаю, что, без сомненья, была она феей.
Иначе не выжила б в нашем она королевстве.
У нас злой король и драконы вдоль каждой аллеи.
Они позабыли про солнце, про звёзды и детство.
Таких, как она, они больше всего ненавидят.
Но раз она есть - значит, точно колдунья и фея.
Она лишь смеялась, сказав: "Но ведь все люди видят,
Что я, к сожаленью, творить чудеса не умею.
Обычная я, странноватая только немножко.
А феей я быть пока только всего лишь учусь.
Хочу понимать я уметь всех людей, и всех кошек,
И прочих зверей. А ещё научиться стремлюсь
Я всех исцелять". А потом она вновь улыбалась
Загадочно и говорила, что крылья иметь
Шикарно бы было. Она б высоко поднималась
Над городом, стала бы сверху на город глядеть.
Ещё добавляла, что в жизни бы не отказалась
От палочки тёплой волшебной. Она бы взмахнула
Ей раз - и всем счастье в округе бы наколдовалось.
И мир во всём мире. А раз она грустно вздохнула,
Сказав, что всё шутки - и палочка та, и те крылья.
Зато злой король - тот не шутка и очень уж реален.
"Но всё же, - она улыбнулась, - он глуп и бессилен.
И я ведь принцесса, но только с планеты я дальней.
Я с доброй планеты, и правит любовь там и свет".
Про то, что с другой она к нам прилетела планеты,
Инструктор сказал по вожденью. Известно, что нет
Инструктора в мире, кем были слова бы пропеты
Неправды. Они говорят то, что есть, и в лицо.
И сказанное приправляют для верности матом...
Нашла на земле она как-то драконье яйцо,
Которое было пятнистым и чуть синеватым.
Его рассмотрев, она тихо сказала о том,
Что очень драконы страшны, но зато, как известно,
Все рыцари с детства мечтают одним ясным днём
Принцессу спасти от драконов, признавшись ей честно,
Что быть рядом с ней - это лучшая в жизни награда.
Быть может, какой-нибудь рыцарь принцессу такую
Мечтает найти, чтоб на звёзды смотреть была рада
И чтоб растворялась в тумане, вплывая в ночную
Звенящую тишь. И такую, что ходит по крышам
С кошками вместе и ловит снежинки руками.
"Ох, ладно, прости, заболталась. Ты всё это слышал
Не раз уже. Мне уж пора бы бежать с облаками
По нашим делам. Побегу я, а то опоздаю", -
Сказала она. И исчезла, как это привычно
Уже для неё. А ещё про неё такой знаю
Я факт: она где-то в глубоком кармане обычно
Простой карандаш с собой носит на всякий пожарный.
Конечно, порой она взять его всё ж забывает.
Она ведь рассеянна: так, как и всякий, кто странный...
Порой она тихо о том себе напоминает,
Что в час, когда ей вдруг покажется, что не осталось
Ей больше уже ничего, ничего совершенно,
Она карандашик возьмёт, чтоб рука с ним касалась
Поверхности ровной сама. И тогда непременно
Появится котик на ней развесёлый и добрый.
И будут все видеть всё то, что несла она в сердце,
Букет, что из веры, надежды, любви ею собран...
Невинной любви к хрупкой жизни на нашей планете.