На фоне бревенчатых стен

 

В далёкой деревне Хевроньино
Живёт-поживает мужик.
Полжизни, кажись, проворонил он
В забытой таёжной глуши.
Зато никогда не лукавил он,
Всегда оставаясь собой,
Не прячась от правды, как правило,
Ответственный и боевой.
Домишко, оставленный мамою,
Теперь согревает его
Энергией тою же самою…
А как же?  – прямое родство…
Корова не доена с вечера
Стоит винторогая… Эх!
И он за ведро – делать нечего.
А вымя – твердо;, как орех.
« …бычок да свинья… Оскотинился
Я без человеческих лиц.
На час эрудитом прикинисся
За рябью газетных страниц,
И – снова до вечера в пахату…
Работай!.. Закат далеко…               
Такие вот, стало быть, шахматы,
Такое вот, значит, лото».
В гранёном стакане невымытом
Сидит опьяневший комар.
«Отлично!.. Решение принято,
На что обменять гонорар…»
Нырнуло монеткою медною
Сквозь дырку штанов за порог
Желанье отправить немедленно
В прожжённое горло глоток…
И вот уж мужик собирается,
Включившись на полный завод,
Туда, где настырно толкается
В похмельном угаре народ.
А после, придя, с отвращением,
Повесив кепчонку на гвоздь,    
К бутылке он ждёт угощения…
И даром, что сам себе гость.
«Всё будет прекрасно!..» Но времени
Всё меньше и меньше на жизнь…
Вот так и стираются кремнии,
И колются кольца пружин…    
А были и раны, и выстрелы,
И подлость  «прекрасных»  людей…
Чтоб дни эти краткие выстрадать –
Порвать надо столько сетей…
«Вон, ходят по дому, как приставы,
Весь вечер, туда и сюда,
С весенней сиреной неистовой
Четыре пушистых кота...
Ты глянь-ка: двойник мой… Похожи ли?
Как я – и не молод, но свеж…
Откуда-то ветром  заброшенный,
Растёт он один одинёшенек –
Куст белых цветов – бульденеж''.