В 1987 году осенью МЫ втроём вернулись ИЗ ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ЗОНЫ в СОЧИ. В ЖИВЫХ ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО Я И МОИ СТИХИ.
Всё меньше лет осталось на причастье,
На добрые и мудрые дела.
Седой портной диктует стиль и платье:
Не так нужны с «кольчужкой» удела.
Ржавеет меч в шкафу на антресоли.
Бессонница заманит в лабиринт,
И в прошлое пойду без сил и воли.
Устрою сердцу стресс и пульсу спринт…
Я возвращусь Чернобыльской дорогой
К шлагбаумам, стоящим на пути.
В деревню загляну с охраной строгой.
Цедящие лениво: - Проходи.
Какой-то пёс голодный будет рядом
Вилять хвостом, просить хотя бы хлеб.
Не выдержу я брошенного взгляда,
Из вещмешка достану свой обед.
Открою кильки под томатной пастой,
И минералки плескану я псу:
-Что не ушёл? Дурак. Здесь жить опасно.
И нет людей, кто бросит колбасу.
Один охранник. Злой. Как ты - голодный.
Без женщин, в форме. Полная тоска.
Ты дворянин. А он - не благородный.
Из МВД… Хозяин «Воронка».
В село не пустят. Да и я не стану
Упрашивать: разруху показать.
Чего смотреть на гной и смерти рану?
Нельзя ползоны враз перевязать.
-Прощай, Дружок. Я в будущем сегодня.
А ты давно от голода истлел.
Дворянской крови. Ваше благородье.
Как многие - и ты не уцелел...
Всё меньше лет осталось на причастье,
На добрые и мудрые дела.
Кто жив сегодня, безусловно - счастье.
Но боль деревни в Зоне - не прошла…