***
1.
Из песчинок секунд тебя шить, растить:
из своих "нелюблю", из чужих "прости";
из своих, в одночасье забывших сплав
слов, поступков и лет, нам чужими став.
И своими - чужим.. Не считать до ста,
выбирая из каждого поллиста,
полстроки, полтоски. И кормить с руки
птиц, в которых ты тоже
меня искал...
Оттого и в убитой мне — песнь и высь.
Дотянись, прикоснись: я очнусь и вниз
перестанет карниз блеклых будней звать.
Хрипом хрупких зим, криком вечных стай..
На лице холста — взлёты, звёзды.. Стал
ты не дальше, чем
в миг, когда читал
вслух рассказ про нас и свою печаль,
и учил не в небо — с листа кричать.
Будто это нить от меня к Нему;
к твоим снам, к тебе - через плоть минут,
через суть вещей, через насыпь лиц,
сквозь плато смертей, решето границ..
(Не убереглись.. Я шла, ты за мной: стрела...
И теперь я здесь, тень её крыла —
птицы неба, мир поделившей на
запределье снов/ безысходность сна..)
Ты читал - я не верила, вот дела.
Выживать: сшивать, поднимать на щит
(кот Баюн поёт - соловей молчит).
Смысла нет - тащить, выдувать во вне..
Но проснувшись - тщить, забывать вдвойне.
И твои черты, как смертельный сок,
как искомый яд, антидот на срок
моих блеклых зим (в коих все — не те!)
выбирать, глотать — запирать в листе:
что теперь могу, я могу лишь тут -
в междустрочьях букв, где ещё живут
наши имена, семена степей,
вкус солёных губ..
губ любимых. -
"Пей!"
Гул ревущих труб...
2.
...В раны — соль: вода. И глоток без дна..
Я проснулась, да — сон реальней дня.
Сквозь песок разлук (берестой в руке)
твой рассказ о нас, шум волны в строке.
Вся та явь, что есть, — она здесь: в мирке
моих снов о море
в степном песке,
на усталом теле стихов-молитв...
Я не помню Слова — оно болит.
Я не помню лица твоего, как ты
лиц других не видишь — они пусты.
Как и все холсты, где мои черты
ты слагаешь средь душащей суеты,
силясь вспомнить.
(А абрис — саднит, гудит.)
... Я росла. Я училась дышать, ходить.
Говорить и петь, и писать, писать..
( ..Исчезает.)
Тлеть. И любя — спасать
то ли их от них, то ли нас от нас:
забывая — знать. И как в первый раз
бередя в груди хор неспящих ран,
привыкать нести ставший пленом стан.
Ставший тленом рай..
Этот горький сплав,
как и мир сей странный, — привычен стал.
Я умею даже блюсти устав!
Но, как встарь, бледнею от крика стай..
Я ищу тебя здесь — в глади букв моста
меж мирами,
по сшитым, больным местам
франкенштейна реальностей
( жить устав
без тебя, и всё так же -- искать,искать..);
по шипам стихов — в грот, где боль Христа
до сих пор на крестах самых разных стран,
(для иных не воскрес Он, и явь проста:
вытирай иноверцев с Земли листа,
и она чиста —кровью новых ран).
Я ищу тебя в мире , где мира нет..
Где без бронежилета идти на Свет —
самодурство: придуман на всё ответ.
Умереть? — и на это дадут совет!
Кроме как воскреснуть где нужно нам..
Я встречаю бессчётный чужой рассвет.
Впрочем, что я? Всё это ты знаешь сам.
Я всё жду тебя..
Здесь..
Ты лишь ближе стал.
Пролистал все тома — не нашёл.. Устал.
Перестал. И рыбачишь в созвездьях скал.
Из кувшина, что ты из сетей достал,
проливаясь галактикой в букв уста,
я кричу
(как учил ты меня тогда) —
красной Чайкой. с сырого Земли листа..
3.
Жаль, не помню Слова.. Оно как нимб
над тобой:
".. Скажи - и вернёшься с ним!"
Я не помню.. молись ли, бросайся ль ниц.
Измерений рокот,
лучи ресниц
и твой горький шёпот:
"Проснись, проснись!"
***
2013