Сиделец.
Шумит старинный тополь во дворе,
Стол, доминошными костями навощенный..
Сидит уж сутки парень в хладной мгле,
На длани красные главою наклоненный..
Их видели везде, всегда вдвоём,
Сцепившись ручками, как эльфы над еланью,
Смотрел он непрерывно на неё,
На ушко что-то шлепая губами...
И вот - разрыв, бывает часто так,
И я проникся добротой отцовской,
От этого растает сердце всяк,
Завидя явь " Алёны" Васнецовской..
Недвижим взгляд, к кудрявой голове,
Несут тарелки сердобольные старушки:
" Поешь лапшу!", " Отведай консоме!",
И что-то шепчут ласково на ушко...
Тут я внёс лепту, вынеся " Бурбон",
Стакан поставил аж перед очами,
Вдруг от " живой воды" воспрянет он?
Вдруг схватит чару хладными перстами?
Но нет! Окутала ночь мглою грусть,
Рассвет на лик мне брызнул влажной пылью,
Чу! Нет его! Стол доминошный пуст!
Пусты тарелки и " Бурбон" мой выпит!
Все говорят - подался он в Москву,
Душевные зализывая раны..
Давно на этом свете я живу,
Но лишь как зритель видел эти драмы..