Жужжит беспокойно листва
Как серая дряхлая муха,
На Флотской чужие дома,
Живет в них корявая Мука.
Аптекарский склеп, храм Космы,
Холодный спуск к Волге могучей,
Усадьбы безлюдной кресты,
Под небом скупым и колючим.
Ползут осторожно дожди
По трубам прибитым к молельням,
На Флотской когда-то клялись
Слепцы большевицким Морфеем.
Забыв Воздвиженский мотив,
Поправ ярославские храмы,
Сжигали небесный Архив,
Дома превративши в курганы.
Вся в язвах златая Пора,
Подкрасив упрямые губы,
Сидела как сыч у костра,
Иконку укрывши под юбкой.
Вздувались на спинах листы
Как жалкие, рваные крылья,
Краснели от плача носы,
Болели сердца от насилья.
Жужжала опаль на тропе,
В усадьбе Кокуевых выли,
Я видно в болезненном сне
Смотрела как Русь хоронили...
Горел дорогой Ярославль,
Храм Духа Святого качался,
На корточках тощая Даль
Избитой шалавой казалась.
Боялись будить мертвецов,
Дробили нательные лики,
Но ведь уцелело Лицо
Ужаленной злом Эвридики...
Жужжала, жужжала страна,
Русь дерзко опять воскресала,
На Флотской Россия жила,
Осенней печалью спасала.
Так гулко вторила Слеза,
Ворочаясь в каменном сердце,
Что Русь доживет до Христа,
Прижав к груди Бога-младенца...