VI
Урсан как смерч ворвался в орду неверных с юга,
И пляшет булава в руке - соратница-подруга,
Кроя широкий путь в толпе, описывая круг,
Круша несчастных черепа, что ей попались вдруг.
Навеки бедолага закроет чёрны очи,
И не увидят больше ни дня они, ни ночи!
Усеян путь кровавый добычей булавы,
Пойдёшь наперекор ей - не сносишь головы.
Оружие Урсана танцует пляску смерти,
Нет никому спасенья в треклятой круговерти!
Богатыря планида - тяжёлый ратный труд...
По трупам и по крови шаги его ведут.
И старый друг его, герой помолодевший,
Шагая за мечом, услышал голос вещий:
Иди к востоку, витязь! Ступай через толпу,
Всади ей меч под рёбра, и укажи тропу!
Как молния, сверкает его палаш, ликуя,
Направо и налево разя им плоть живую.
Враги дрожат от страха, а витязь им кричит:
"Ко мне, кто любит доблесть и жизнь свою не чтит!"
Никто на вызов Дана не поспешил явиться -
Ни турки, ни татары, ни зверь, ни злая птица...
Как столб огня ужасен величественный вид -
То новое светило на западе горит.
... Два гостя грозной смерти пришли на поле брани,
И косят сотни жизней в цвету, младых и ранних!
Но вот, лицом к лицу, они вдвоём стоят,
И молвит Дан: "Удачи! Тебя я видеть рад!"
"Тебе удачи тоже!" , ответствовал Урсан,
Скрестив с мечом собрата свой верный буздуган*.
Но тут же пал, сраженный стрелой врагов-татаров,
С коня свалился грузно, не отразив удара.
Татары, как собаки, набросились тотчас,
Но гневный окрик Дана остановил их враз:
"Назад! Не сметь, шакалы! И стал с мечом на страже.
Он друга не покинет под страхом смерти даже...
Дан держит их на месте одним лишь грозным взглядом -
Но нет таких, кто хочет с ним оказаться рядом.
Он ждёт, как зубр могучий, в осаде волчьих свор,
Чтоб раскидать по полю - безжалостен и скор.
Татары отступили, приблизиться не смея,
Страшась меча литого, аки стального змея...
Они стоят поодаль, взяв Дана на прицел,
Из луков выпуская смертельный вихорь стрел.
Их стрелы тело Дана ужалили, как осы,
Но витязь друга верного, пока он жив, не бросит.
Облокотившись тяжко о камень, близ Урсана,
Он шепчет еле слышно: "Неважная охрана!"
Но меч из рук ослабших ещё не уронил,
И грозно хмурит брови, уже почти без сил.
O! Дaнe капитaнe! Вокруг Косая бродит,
И пыл твой богатырский иссяк, он на исходе.
А тучи грозовые, как ястребы, кружат,
И татарва всё ближе... "Аллах акбар!" кричат.
Но вот вдали мелькает белесый смерч в пустыне.
Толпу, как нож, разрезал, и вот он в середине -
Красавец юный, всадник с монистом на груди,
На иноходце белом, с мечом и без узды.
Да, это Фулга, братцы, как хищная орлица,
Крадёт свою добычу и с нею прочь стремится...
"Аллах!" вопят гяуры и смотрят вслед, немея.
Но что же они видят? Там лучники Орхея**
Текут, как сель, по склонам, лавиной грозовой,
И в ярости великой готовы дать им бой!
И судорога страха пронзила всю ватагу,
Заставив их к востоку свернуть, прибавив шагу.
Они бегут вслепую, бегут, не рассуждая,
Рассыпалось их войско, аки воронья стая.
Отставшим нет пощады, то знает всяк муслим*** -
Убьют его румыны, не церемонясь с ним!
Не может быть прощенья перед румына очи,
Насильнику, убийце и мародёру... Впрочем,
Им всё давно известно по дедовским словам -
Теперь не остановит их предводитель сам!
Любой, кто смерть увидел, умрёт от страха вскоре,
Тела друзей погибших оставив волчьей своре.
Засим бегут татары, не оглянувшись вспять,
Поскольку по следам их идёт румынов рать.
Хан в клочья рвёт бородку, одежду рвёт свою,
Смотря, как гибнет войско - и даже не в бою.
Хан горестно рыдает - слезами из очей
Он кропит горы трупов и сломанных мечей,
Шатров, коней убитых, расстрелянных врагами,
И стяги войсковые, покинуты войсками!
Гримаса злой судьбы! Всё это неспроста -
Сверкающие сабли, и кони, и войска,
Всё то, чем он гордился - хватило и мгновенья
Мечты его разрушить до полного забвенья!
* буздуган - булава;
** Орхей - древний город в Бессарабии, в русском прочтении "Оргеев";
*** муслим - мусульманин.
Иллюстрация из Инета. Татарское войско.