«Вот видите, какие это трудные, очень трудные, и суровые радости, которые Церковь нам дарует. Ничего более настоящего в этой жизни нет. По нашим грехам. Если хотите миновать этих трудных радостей, вас ждут настоящие скорби. Это скорби, которые перемешаны с радостью. И радость здесь больше, чем скорбь. Если вы будете прибегать к этим радостям, у вас не будет никаких других скорбей. Понимаете, в чем тут мудрость? Я, к сожалению, не читал об этом в книгах – нигде это не написано. Это я просто сам, понял. Ну, я думаю, что если вы будете читать – Святых Отцов, какую-то духовную литературу – вы то же самое там встретите: что церковные службы – это способ избавления от жизненных скорбей. Если не хотите… Скорби бывают очень тяжёлые, очень. Я вам их не желаю.
Спросите у Насти, она может вам рассказать. Какие бывают скорби. И то, что ты, Соня, испытала, - это только самый краешек. Самый-самый краешек. Потому что он ничем не воплотился. Все твои эти чувства ты можешь считать как сон. Как будто тебе это просто приснилось. Пока. Пока тебя не подвигло ни на какой шаг. Вот если б ты уехала от нас, в результате этих чувств, вот тогда начались бы приключения.
Этим чувствам тяжелым нельзя позволять воплощаться. Ни в какое слово. И даже надо стараться не думать под их действием. Не верить тем мыслям, которые поднимаются оттуда. Ну вот день прошел. Чувства изменились. Чего стоили эти мрачные ощущения?.. Ни-че-го, ноль. Это был просто обман. И мы живем в пелене этого обмана день за днем. Год за годом. Десятилетие за десятилетием. Многие люди парализованы этими чувствами, не могут сделать ничего доброго. Не могут построить ничего доброго! Разрушают всё хорошее!.. Потому что им нечего противопоставить этой тяготе внутренней. А я сказал, что такое эта тягота. Это заслоненность тучами духовного неба. Которое там, за тучами, всё равно ясное. И вот это знание о том, о ясном небе, - это и есть вера. Это то, что мы можем противопоставить. И все вот эти знамения веры – они же связаны с лучами – там, луч сквозь тучи бьет в землю – это символ веры… Правильно? Маяк, который освещает путь корабля… Это символ веры. Вера – это свет, рассеивающий эту тьму. Пока не будет веры настоящей, вы будете в безпомощном состоянии, и вы ничего не сможете построить. Если у вас нет веры – ну чем можно возместить? Послушанием. Послушанием тому, у кого вера есть. Но всё равно рано или поздно придется опираться на собственный ресурс. На ту веру, которую вам удастся стяжать.
Так что, Сонь, каждый новый день – это возможность тебе проявить себя в духовном отношении. Лукавый ничего нового изобрести не может. Всё «день сурка» повторяется, каждый день. А мы должны каждый день по-новому реагировать и жизнь свою строить, исходя из веры. Пусть это будет иногда вымученно, иногда выстрадано, иногда, как сказать, приставлено, за уши притянуто, но если это по вере, оно потом будет оправдано. И вдохновлено. Задним числом. (Алеся: «Зачем ты от меня отправляешь Маше?») Ты увидишь, что ты права, поступая по вере. (Слышится: «Ку-ку». Смеюсь. «Это пойдет в историю. Мамочка… Твои потомки будут слушать!..» Алеся: «Слышите, дети? Вы попадете в историю. Как ваша мама». – «Да…») Так что, Соня, надо учиться быть человеком. А не стихийным существом, не животным каким-то. Которое реагирует на то, что оно чувствует, и больше ни на что не может реагировать. Надо быть духовным существом. Ты знаешь, Соня, что настроение своё можно менять, с помощью молитвы. Помолишься как следует… А если у тебя большой уже опыт этого сопротивления и духовного напряжения молитвенного, то тебя уже не может объять целиком вот это чувство, которое ты испытываешь. Которое поглощает тебя до такой степени, что с тобой невозможно даже ОБЩАТЬСЯ!.. Невозможно – там одни сплошные шипы… Общаться невозможно – то есть полное безумие. Будничное. А? Дневное, полдневное безумие! Охватывает человека под действием вот этих полностью фальшивых, неистинных, ложных чувств. Уныния, безсмысленности, пустоты… Вечерние чувства – они гораздо более правдивые. И об этом, кстати, намекает закат. ЗАКАТ. Каждая душа чувствует, что это правда. Зрелище заката. Как и восхода. Если встать с восходом, тоже – чувства нормальные, ясные, бодрые. Ну, где-нибудь там, скажем, в шесть утра. Или пол шестого. Вот я просто просыпаюсь, невольно, именно в это время, сижу и рыгаю целый час, и я могу сказать, что очень, очень светлое время – прям, хоть не ложись. (Алеся: «Вот садись и пиши». – «Ну спасибо, мамочка. Я подумаю над твоим предложением».) От Луки святое благовествование. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! (Читаю Евангелие.)
(«Терпением вашим стяжите души ваша».) Вот, священники говорят, как полезно читать Евангелие каждый день. Сегодня слышал, отец Димитрий Смирнов говорил: «Сколько ни читай, всё время будешь находить новое». Настолько это живой текст, настолько он глубокий, настолько он соответствует тайне нашей жизни, её глубине… Это самое животворное чтение, какое только может быть. Чтение Священного Писания. Его нужно читать снова и снова. И никогда не думать, что «сколько раз можно читать одно и то же?»… Да нет! Это сама жизнь оттуда льется. Дух Божий. И мысли, которые будут приходить при чтении одних и тех же слов, давно уже как будто знакомых, - они будут очень новые. Новые! Так же бывает на молитве. Настоящая молитва – она вообще без слов. Нет там никаких слов – одно и то же молитвенное напряжение, но ты при этом получаешь жизнь. А пища, которую мы едим – она не одна и та же? Но она всегда вкусна и нужна. А вода, которую мы пьём – она не одна и та же? А воздух, которым мы дышим – он не один и тот же?.. Но нам не надоедает им дышать. Вот точно так же дело обстоит с молитвой. Ты слышишь, Марусь? (Маруся: «Да».) В точности так же! Молитва – она даже ещё более нужна, чем воздух. И именно молитвой мы будем дышать, когда мы умрем. Именно молитвой… Это и есть орган дыхания потустороннего – молитва! И кто не научится молиться на этой земле, тот пойдет в ад. Так говорят – опять же, батюшки. А их стоит послушать, батюшек. Никто так не говорит, как они! Батюшек надо слушать, всю жизнь.
Я ещё не встречал таких батюшек, которых не стоило слушать. Ещё таких не вс… Ну, один был – правда, я с ним общался очень долго. И всё это время его стоило слушать. Только под самый конец не стоило. Ну, очевидно, ресурс там вышел. Это единственный случай был в жизни, когда священника не стоило слушать. Но может быть, он перестал, кстати, быть священником. Я уверен, что он изменился, что он уже не тот человек, каким мы его знали. Потому что он был таким рядом с нами. Но тут странная такая вещь. Я могу сказать, что отец Леонтий, чем дольше он будет с нами, чем больше мы с ним будем общаться, тем больше он будет напоминать того Батюшку, которого мы знали. Хотя это совершенно другой человек. Потому что священник, духовный отец, он являет тебе лицо Божие, обращенное к тебе. Это Лицо всегда одно и то же. К тебе обращенное. Оно может быть разное – обращенное к разным людям, - но вот к тебе обращено всегда одно Его Лицо. Твоего Творца, твоего Спасителя… Смысла, Смысл твоего бытия. БОГ. Он приближается через разных людей. Через мужа, через отца, через духовного отца. Через Патриарха тоже, через Епископа… В принципе, каждый человек, так или иначе, в какой-то момент, тебе может явить какую-то грань Божию. Сколько будете жить, столько будете учиться общаться с Богом. (Дальше читаю.)
(«Зане приближается избавление ваше») То есть когда начинают происходить всевозможные ужасы в твоей жизни, а такие времена могут настать, знайте, что это может приближаться ваше избавление. Кончина мира – для вас. Для вас. Когда этот мир начинает кончаться, он приобретает катастрофические черты. И вместе с тем – иллюзорные. Он кончается. Он становится невозможным для жизни. И не надо бояться. Надо готовиться к встрече мира иного. Заранее вам говорю. Представляете, о чем я вам говорю?.. Я вас фактически учу умирать. Я вас родил, и я вас учу умирать. А, Соня? (Алеся: «Молодец». Соня всхлипнула что-то похожее на «может, хватит?»… Смех. Алеся: «А жить научить сначала, папочка?..») Если научитесь умирать, вы научитесь жить. Если научитесь умирать, научитесь жить. Это и будет жизнь настоящая – со всегдашней готовностью к смерти. И сознанием того, что смерти никакой нет… Нет никакой смерти! Но мир, в который мы погружены, он призрачен. Нужно жить другим миром, не этим. Этим миром нужно по касательной только жить, по касательной. Есть другой истинный мир, который мы чувствуем изнутри самих себя. Нужно жить именно этим миром. Который внутри нас. «Ищите прежде Царствия Божия и правды его». «Царствие же Божие внутрь вас есть». (Алеся: «Учил он жить для славы, для победы, но более учил он умирать».) Да. (Алеся, со смехом: «Кто это сказал, уже не помню… А?..» - Соня: «Не помню»… - Алеся: «Ну как же ты не помнишь?») Ну, какой-то второстепенный поэт, мамочка… (Алеся: «Не второстепенный!») Второстепенный. Ну, не Некрасов даже. (Алеся: «Нет, не Некрасов».) (Дальше читаю Евангелие.)
(«Не имать прейти род сей, дондеже вся сия будут».) А род сей – это означает здесь «род христианский»… Христиане не пройдут, когда всё сие сбудется.
(«Бдите убо, на всяко время молящеся, да сподобитесь убежати всех сих, хотящих быти и стати пред Сыном Человеческим».) Смотрите, к чему призывает Господь. Не объедаться, не обпиваться, не увлекаться заботами житейскими, потому что кончина этого мира для каждого из нас может наступить внезапно. Я слышал, в частности, один батюшка рассказывал о такой смерти. Поехала одна женщина отдыхать в Доминиканскую Республику. Я даже запомнил государство, где она отдыхала. И когда она отдыхала, она ехала на машине, с большой скоростью, с открытым верхом. И то ли она приподнялась – в общем, она что-то такое орала, кричала, веселилась, и на полном ходу головкой о какое-то препятствие ударилась. И всё. Наступил ее конец. Для этого надо было ехать в Доминиканскую Республику. Помнишь, мамочка, этот рассказик?.. (Алеся: «Да».) То ли об колышек, то ли еще обо что-то, то ли о веточку, я не помню… Короче, всё. Так человек умер. Он этого не ждал. Подумайте об этом немножечко, и вы поймете, что все эти слова, которые я вам говорю, они абсолютно правы. Что надо всю жизнь об этом думать. Чтобы не было вот такого конца. А если он вдруг приключится, чтоб ты и к этому был готов. Даже к этому. А как? А вот так вот. Всё время нужно предстоять кончине своей жизни. Постоянно. Перед лицом смерти стоять. Четыре вещи, которые человек никогда не должен забывать. Никогда! Смерть, Страшный Суд, вечная мука и вечное блаженство. Вот если об этих четырех вещах помнить, человек будет жить в смирении, и Бог его будет спасать. Он не погибнет. Если четыре эти вещи человек будет помнить. (Дальше заканчиваю Евангелие.) Святый отце наш апостоле и евангелисте Луко, моли Бога о нас! Пресвятая Богородица, помогай нам!..
Так, Маруська спит? Не спишь, медведик?.. А? А во сколько ты сегодня проснулась? («Не помню».) Не помнишь? («Часов в десять».) Мамочка, почему Маруська уже спит? (Алеся: «У нее режим».) Режим? («Режим».)
К Римлянам послание святаго апостола Павла чтение. Вы помните, о чем там речь – о еврейском народе. Очень интересно. Очень интересно! Мы к этому тоже имеем причастность. Ну вот, а как это так? Такие обетования о еврейском народе – и такая ужасная их роль в нашей истории, нашего Отечества?.. Наверное, это неправильно – обвинять весь еврейский народ в том, что его представители убили Царскую Семью. Но тем не менее… И то, что его представители устроили революцию… То, что его представители, в огромном количестве, убивали наших священников, батюшек… Развязали террор в нашем Отечестве… Наверное, это неправильно. Потому что я вот чувствую, что мой дед ни при чем. Ну, не то что ни при чем, но мне кажется, что он не имел какого-то такого, прям, тесного отношения к этим преступлениям, я не чувствую внутри себя, ничто у меня не вздрагивает. Мне кажется, нет. Может, я ошибаюсь, не знаю. Но это, конечно, падает тень на них из-за этого. Но как нам Батюшка говорил? Что все эти грозные исторические события – это было что? Это Господь решил привить обратно древнюю ветвь еврейского народа, который был когда-то – и остаётся! – Богоизбранным, потому что у Бога ничего, никаких изменений не бывает… Он захотел его привить, это процесс медленный, постепенный… Привить еврейский народ обратно, через народ русский. И столкнулись друг с другом две области, совершенно разные, абсолютно разные. И как вот в атмосфере, когда начинается гроза, сталкивается два атмосферных фронта – разряд электрический, молния, гром!.. Вот это всё и случилось с нашим бедным Отечеством – убийство Царской Семьи, гражданская война, первая мировая война, вторая мировая война – все вот эти жесточайшие катаклизмы, которые произошли с нашим Отечеством. Это всё встреча с еврейским народом… Представляешь, Соня?.. А в результате этого появились мы с вами. Мы! Ты уже поняла, Соня, что ты не во всём похожа на обычных русских людей? А, Соня? А? М? Ну, не во всём! Ну, конечно, вроде бы похожа, но почему-то не во всём. <Говорится с большим юмором, очень добрым.> М? Ну а может быть, это не такое уж и проклятие?.. Может быть, в этом есть что-то положительное? Гордиться нечем, согласен. Но есть повод для усиления трудов.
Это начало, как я вижу, еврейское, оно тяжёлое и обезсмысливающее. В нем есть что-то такое вот… Безсмысленное. И это очень тяжело преодолевается. Очень тяжело. Но это мы обязаны это преодолеть! С помощью Божией. Обязаны! Какое-то покаяние должно быть особенное!.. С особенной силой покаяние! Что наши предки на две тысячи лет отдалились от Бога. Две тысячи лет евреи жили без Бога! И в результате они очень сильно просто демонизировались. Если вот мы видим то, что происходит в западном человечестве, по их фильмам – там ведь видна демонизация – но это только тысяча лет, они тысячу лет живут без Бога, тысячу, всего лишь тысячу. А евреи – две тысячи. А русский человек – сто лет живёт без Бога… Но уже видно. Если человек русский не приходит в храм, в Православие, он уже свинка будь здоров какая. Вот этот процесс западное человечество прошло уже тысячу лет назад, это с ним началось, а евреи – две тысячи лет. А вы спросите: «А как же китайцы? А как же индусы?» Но они же не знали Бога так, как вот, скажем, евреи. Евреи были очень близки к Богу. Они были, по сути дела, православным народом. Это было древнее Православие – религия, которую они исповедывали. И они не узнали Того, Кого ждали. В ожидании Которого был весь смысл их исторического бытия. Эти скорби, которые у них там потом начались, и ужасы их исторического бытия (евреи – очень многострадальный народ) – это вот симптом и наказание за то, что, вот, произошло у них. Но, тоже, еврейский народ демонизировать – это дело безсмысленное. Говорят, что если бы Господь пришел в любой другой народ, с Ним бы поступили точно так же. Евреям просто не повезло, что он оказался Богоизбранным народом (с легким смешком), и на него все шишки. Вот. И от его ожесточения, вот как говорит апостол Павел, каким-то таинственным образом зависит спасение всего остального человечества. И когда это спасение будет завершаться, когда все, кто возможно, придет ко Христу из всех других народов, как завершающий аккорд, будет чудесное обращение евреев ко Христу. Насколько он ожесточен был и остаётся во многом, по отношению ко Христу, настолько он потом обратится опять. К Богу. Поймет, что Христос и есть истинный Мессия. Есть ещё такие пророчества, что они ужаснутся Антихристу. Потому что они ведь продолжают ждать своего Машиаха. А это уже Антихрист. Они не знают правды своего состояния. Правды того, куда они идут.
Человек никогда бы не стал совершать зла, если бы он знал, что это зло. Вот в чем загвоздка. Злые люди никогда не знают о своем зле. Они считают, что они творят добро. «Вообще-то». Очень даже может быть, что даже вот те люди, которые убивали Царскую Семью, они думали, что делают доброе дело. Вот это самый большой ужас, который в жизни есть – когда человек совершает зло, думая, что делает добро. Это просто проклятие.
Так что много тайн в этой жизни, на всех ее уровнях. (Читаю Апостола.)
(«Не мудрствуйте паче еже подобает мудрствовати. Но мудрствуйте в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть мерою веры».) Остерегает от излишних мудрований.
(«А по единому друг другу уди»). То есть все мы Тело Христово, Церковь, а друг другу – члены этого Тела, как пальчики, как волосики…
(«Писано есть: «Мене отмщение, Аз воздам», - говорит Господь».) То есть месть категорически запрещена христианам. Но не думайте, что останетесь неотмщенными. Божие, Божие наказание – нет ничего страшнее. Потому что когда Бог наказывает, человек понимает свою неправоту. Бог сокрушает до основания, камня на камне не оставляет… От человека. Понимаете? И те люди, которые в аду находятся, они знают, за что. Они знают, в чём они не правы. И те люди, которые будут осуждены на Страшном Суде, в вечную муку будут идти, они тоже будут прекрасно знать, что они этого заслуживают. Вот чем страшно Божие наказание. Человек сам соглашается – с тем, что он заслужил – и проклятие, и муку, и всё, что угодно. Но это не конец размышлениям. И дальше можно размышлять. Вечная мука – это не конец. Хотя она вечна.
(«Не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое».) Видите, когда Царь говорил, что не зло победит зло, а только любовь, он повторял слова апостола Павла. Это универсальная древнейшая христианская истина. О том, что зло побеждается только добром и любовью. И никак по-другому его победить нельзя. Ни-как. Господь может помочь, только дав время. В течении времени, замечено, очень сильно зло выветривается. Человек не может долго злиться. Ну, максимум, там, годами. А так обычно меньше.
Ну ладно. Ну что, мамочка, читать? («Обломова»). Нет? Хорошо».
http://proza.ru/2022/10/26/1058
https:// ridero.ru/books/vechernie_besedy-2021_mart_mai/