Земляника была изумительно вкусной.
— Это нездешняя ягода, — сказала Цветанка.
— Понятно. — ответил я, — далеко ходила? Быстро ты набрала...
— Да нет, — тряхнула Цветанка кудряшками, — я их не собирала, мне подарили...
— Леса и болота... — подхватил было я, но она вдруг заговорила горячо и серьёзно.
— Я только поляну со спелой нашла, вдруг выходит навстречу деревенский мальчонка, или девочка, не поняла, в белой рубашке, с пшеничными волосами, подходит деловито, отсыпает мне из полного своего лукошка половину ягод и — опять в лес... Я от удивления даже спасибо не успела сказать. Гостеприимство здесь такое, наверное. Попробовала, вкус — просто чудо! Ну правда, ведь? Да? Да?!..
— Да, — твёрдо сказал я, и, обняв Цветанку за хрупкие загорелые, в веснушках, плечи, зашептал:
— Сказочница ты моя... Но только тут на сто вёрст вокруг и жилья-то человеческого нет, а ты говоришь — деревенский...
— Да ну?.. — удивилась она, — может, кто приплыл как и мы, по реке?..
— Может... — ответил я, — надо бы найти их, отблагодарить... Ну и хорошо бы нам держаться вместе... Где ты его встретила?
— На третьей по склону полянке, где ручей течёт...
— Ладно, я скоро! — бросил я, — найду их и как раз на уху приглашу... Доваривай, — показал Цветанке на кипящий котелок, а сам отправился на поиски.
Однако, всё было напрасно. Хотя и считал я себя незаурядным проводником-следопытом, но не нашёл в этот раз ничего, ни единой поломанной травинки, ни одной сорванной ягоды...
Усталый, удивлённый и сбитый с толку, я тогда наклонился к ручью, чтобы умыться и вдруг, отчётливо помню, заметил в воде два ясных смеющихся глаза, которые, как будто удаляясь, тихонечко ушли в глубину...
Чувствуя себя не в форме, я поспешил назад, к реке, унося с собой в мыслях картину такого яркого и мимолётного видения в ручье.
Как же я жалел потом, что в то самое мгновение, когда оно явилось, не догадался (или не решился) поднять голову и взглянуть вверх, в синее вечное бесконечное июньское небо!..