Действие 10
"Ты самый толстый, тебя мы сьедим первым."
Действующие лица:
Господь (его на сцене нет, но таки вездесущий).
Ной и свиновья, бессловесные бабы. Юнга-оранг, по кличке "Чубайс".
Прошло ещё пару суток... Команда скотовозки освоила каюты, растолкала по шкапчикам шматьё, не без шмяков приноравливалась лазать по трапам и пандусам, а по вечерам сидела и трепалась ни о чём в кают-компании.
Сим бренчал на гитаре, листал ноты, но, к великому облегчению всей семьи, западал не на хэви, как Иафет, а на кантри, а потому , барабанные перепонки у окружающих не выпадали вместе с глазами. Тем более что Хам, которого Сим "тремя аккордами" достал до печёнок, слямзил и припрятал шнур от гитары до усилка. Сим вопил, воздевал руки к небу, говоря, что это козни до его таланта, но смирился и на той заднице и сел.
Иафет сутками проводил время за кипами электрических схем, что-то чертил, зачеркивал и раздраженно бурчал что-то про косноязычных китайцев, которые украсть-то технологии сумели, а написать инструкцию, без шести ошибок в одном законе Ома, таки ума не хватило.
Бессловесные бабы, закончив бесплодную возню с феншуем и перетыкав все кнопки и тумблеры на камбузе ( к счастью, ничего не взорвав и не спалив), угомонились и безмолвно пялились в экран телика, пуская слезинки и жестикулируя над очередной серией "Санта Барбары".
Это "мыло" несказанно бесило Ноя и присоединившегося к его протесту Чубайса, который очень даже бойко научился трещать на языке глухонемых, и судя по тому, как багровели и таращили глаза бессловесные бабы, в выражениях себя явно не сдерживал. Но бабы были несгибаемы и просто задавили протестующих массой.
Ною ничего не осталось, как тупо пялиться на морские пейзажи Сан-Франциско и тушку Сиси Кепвела в коме, али сидеть в каюте с Чубайсом и наливаться мескалём. Второе было чаще.
На палубу не выходили вообще. Да и зачем? Ни хрена не видно, мокро и скучно.
На третий день авиапоносец заскрипел всеми суставами, слегка качнулся и всплыл. Никто бы это и не заметил, если бы Ной, в это время, не наливал себе чай и от толчка не пролил кипяток на ширинку. Ной взревел и выдал длиннющую тираду, сплошь состоящую из терминов, подслушанных в фольклорных репризах Сима на лесопилке. В наступившей тишине было слышно лишь то, как лязгнули о столешницу выпавшие челюсти бессловесных баб, которые офигели от пламенного высокосодержательного монолога.
- Айда на палубу!- опомнился Иафет. - Якоря стравим, да осадку глянем. Чё та меня грузоподьёмность этого корыта вводит в смущение. Вдруг, да бортами черпать будем?
Если чё, то я уже шноркель* проектировать начал.
- Чё?! Шноркель? -переспросил Хам. - Тоже мне, капитан Немо!
-Хочешь стать барабулькой,
славной рыбкой морской?
Утопай и не булькай,
Распрощайся с тоской!**,- продекламировал Сим и заржал. - Пошли, акванавты-алканавты!
Бабы просемафорили, что Сиси пришёл в чуйства, а потому, им и по банджо и по барабану, чё там на улице, ну а мужики полезли на палубу.
Снаружи, как оказалось, было ещё гаже, чем они представляли. Дождь уже не просто лупил, а расстреливал шрапнелью из непрестанных залпов воды и града. Непроницаемую муть прорывали стремительные змеи молний, беззвучно прошивавшие чернильные полотнища туч. Беззвучно, потому что грохот градин, размером с перепелиные яйца, перекрывал все остальные звуки.
- Афигеть! - заорал Сим прямо в ухо Ною. - Это чё, ещё не писец?! А чё дальше будет?!
Ной вопросительно пожал плечами и только раскрыл рот, вероятно с фразой "а я чё, Пушкин?", как рядом что-то мощно грохнуло и зашипело, как тысячи змей. Авиапоносец содрогнулся с дифферентом на нос.
- А, мля! - завопил Иафет и ломанулся к носовой якорной лебёдке. - Трави якорь, а то щас поплавок изобразим!
Ковчег содрогнулся ещё раз и начал задирать корму. От толчка все шмякнулись на задницы и шустро поскользили, как раз по направлению к упомянутой лебёдке.
Иафет, прямо на лету, саданул каблуком по стопору лебёдки, загремели цепи в клюзах и ... ковчег медленно и степенно выровнялся.
- Фух! - выдохнул Иафет. - Вот теперь я понимаю, што такое жопа анфас! И это мы ещё никуда не плывём!
Рвануло и зашипело ещё раз, ближе к корме. Вся команда акванавтов загремела сапогами в ту сторону, оступаясь, поскальзываясь и хватаясь за поручни. Ковчег болтало, как член в семейных трусах. Бабахи пошли очередями. По палубе хлестануло потоками пара и мутной, горячей, почти кипячёной воды.
- Тваюжмать! - возопил Хам, перегнувшись через поручни и тыкая пальцами. - Секите, пацаны!
Вокруг ковчега бурлило, били фонтаны гейзеров, выстреливающие клубами пара и воды метров на двадцать в высоту. Всё вокруг, что можно было рассмотреть, шевелилось, подпрыгивало и дышало.
- Ну вот и хляби земные открылись! - проорал мужикам Ной. - Не пиндел Господь, как ни удивительно!
- Лучше бы спиндел!- так же проорал Сим. - Чёта меня эти оратории совсем не вдохновляют, вся эта консерватория вызывает позывы сходить в обсерваторию! Валим вниз!
И направился, раскорячась и покачиваясь, к шлюзу в палубе.
- Из меня, как грится, моряк, что из попы свистулька,- сказал Иафету Хам. - Но чёта мне подсказывает, что якоря надо травить по максе! И кормовые сбросить, хрен его знает, куда эти потоки нас потащат!
- Хоть ты и дурак, но не дурак! - мотнул башкой Иафет и крабом пополз на корму.
- Пошли, бать! - махнул в сторону люка Хам. - Иафет и без нас справится.
Бессловесные бабы даже и не заметили, ни болтанки, ни грохота за обшивкой, ни даже вернувшихся, мокрых и матерящихся мужиков. На экране, восставший из мертвых Сиси Кепвел смачно комментировал проколы своей родни, которые трепались у его смертного одра, ничуть не думая, что их слышат.
- Эй, курицы!- надсаживаясь, крикнул Ной. - Марш на камбуз, всё, что круглое, закатить в рундуки, всё, што квадратное - приколотить, пристегнуть и задвинуть!
Бессловесная жена изобразила на пальцах, что "сам ты гребень шароварный", но более ничего не добавила и все бабы шустро порскнули в сторону кухни, справедливо полагая, что время базарить прошло.
Ночь прошла тревожно, но без происшествий. Ковчег болтало - и с борта на борт и с носа на корму, гремели якорные цепи в клюзах, глухо бахало и надсадно сипело, иногда переходя до тональностей сирены, от которой звенели стекла в иллюминаторах и ломило зубы. Перепуганный Чубайс замотался в свою плащпалатку и закрылся в рундуке, полагая, раз он ничего не видит и не слышит, то ничего и не происходит.
Бабы сидели нахохлившись и вздрагивали, точь в точь, как пресловутые курицы.
Мужики, как и все мужики, когда от них ничего пока не зависит, поступили просто - достали флакон с бренди и, потихонечку, понужали горячительное. В конце-концов, всех сморило...
Первым проснулся Ной, у которого, как обычно, заклинило поясницу и онемела задница.
- Эх, старость не радость! - зевнул Ной с подвывом и хрустнул позвонками, выбираясь из кресла. Писец - песцом, а гидробудильник зовет в известном направлении.
Когда Ной пришёл из гальюна, все уже проснулись. Зевали, массировали пролежни на рожах и пытались прислушиваться к обстановке за бортом.
Как ни странно, царила относительная тишина и ковчег уже не болтало и не раскачивало.
- Бать, пойдём глянем, чё к чему! - вскинулся Иафет.
- Да нахрен! - отмахнулся Ной. - Похмеляемся, перекусываем, а потом и посмотрим. Никуда этот писец не денется!
Скрипнула крышка рундука и оттуда высунулась заспанная рыжая морда.
- Вот! -заржал Хам. - Как только о жратве, так тут и Чубайс! Так што, рубаем, а посля и глянем. Народ, писять, какать и к столу! Руки и морды помыть не забудьте, колхозаны!
- И то!- согласился Ной. - Выполнять!
Позавтракали быстро и чисто символически. Мужики - ввиду похмелья, бабы - ввиду общей тревожности обстановки. Один Чубайс смолотил всё, что было в порции и всё, до чего смог дотянуться, то есть, всё, что было на столе.
Бабы ушли на камбуз, мыть посуду и соорудить что-нибудь к обеду. Мужики переглянусь и направились к трапу шлюза. Молча.
На верху светлее не стало. Дождь тоже никуда не делся, но лютости и остервенелости куда как поубавилось. За бортом бессистемно шлепало волнами по обшивке, пованивало гарью и затхлостью. На мутной и покрытой пеной поверхности болтало какой-то мусор, вырванные гейзерами кусты и редкие стволы деревьев. Кое-где проблескивали сваренные заживо рыбешки, застрявшие в кучах водорослей. То и дело, там и там, вздувались пузыри, лопаясь и распространяя удушливые волны серного смрада.
- Это чё? - ткнул пальцем в серное облако Сим.
- Ну чё. Ничё, - ответил ему Иафет. - Это те гейзеры, што вчерась фонтанировали. Утопли целиком, тока пузыри пускают.
- Нихрена себе! - ужаснулся Сим. - Таки всё, чё там было окрест - утопло?!
- Ну дык, - хмыкнул Хам. - Это вам не в тапки сцать. Хотя, я представлял себе писец как-то глобальнее, што ле? Режиссура ни к черту!
- Прикуси язык,- вскинулся Ной. -Не накаркай чё-нить ещё погаже. Ох, чую я пятой точкой, это только увертюра!
- Да куда уж мне до тебя, батя! - скривился Хам. - Уж у кого поганый язык, так у тебя. Если не синяк, то уж прыщ точно вскочит, если ты языком поляскаешь!
Меж тем, вернулся Иафет, который проверил обе якорные лебедки:
- Ну чё, мужики. Такие дела у нас... Если дальше пойдет такими же темпами, через суток-полтора мы всю длину цепей выберем полностью. То бишь, под нами уже не семь футов, а метров семьдесят, с гаком! Пойду-ка я дизеля проверю, неровён час, понадобятся и скоро.
Всё переглянулись.
- Ничё не понял,- сказал Сим.- Ну, врубим двигуны. А дальше чё? Куда плыть? К кому? Зачем?
- Дурак ты, - ответил Хам.- Затем, что болтаться с поднятыми якорями, как навоз в проруби, это чревато какой-нибудь гадостью. А так, будем держаться на месте, подрабатывая винтами, мало ли куда течением понёсёт, напоремся ещё на какой-нибудь Монблан и хана корыту. Я так секу, что лафа кончилась и пора дежурства в рубке организовывать. Я - в третью смену. Пихнёте, когда заступать.
Он зевнул и пошёл к шлюзу.
- Чё за график?- повернулся к Ною Сим.
- Нормальный такой, восьмичасовой, - ответил старец. - Давай-ка, шуруй и приступай. Врубай гирокомпас, эхолот и радар. Анализируй дрейф и будешь корректировать местоположение. Миля в лево или в право, пойдёшь палубу драить. А потом додежуривать. Вкурил?!
- А чё я первый? - обиделся Сим.
- А всё тоже. Иафет в машинном отделении, Хам спать пошёл. Следовательно, твоя очередь! - твердо сказал патриах. - Да это, Чубайса захвати. Пусть учится, а не только жрёт и бухает.
- То есть, ты от вахт отмазался!?- возмутился Сим.
- Капитан на вахте не стоит, сопля ты зеленая,- степенно погладил бороду Ной. - А будешь хамить, то не токмо палубу, ещё и гальюн вылижешь!
Сим открыл было рот и вытаращил глаза, собираясь что-то ляпнуть, но передумал, махнул рукой и ушел в рубку.
- Ну, вот и славненько, - улыбнулся Ной и развалистой походкой морского волка направился к шлюзу.
Бабы, к тому времени, накрыли достархан куда пообильнее и смачнее. Окрест стола крутился Чубайс, на которого шикали бессловесные бабы, чтоб не спёр чего. Оранг вздыхал, глотал слюни и заходил с другого галса.
Ной воссел во главе стола. Так. Сим в рубке, остальные всё на месте, кроме Иафета и Хама, который ушёл спать, до заступления на вахту.
А тут и Иафет пришёл:
- Ну че, бать, дизеля молотят, как в Заполярье, солярки у нас хватит, чтоб догнать и перехватить машину Илона Маска у Фобоса. Не факт, што нам туда надо, но запас карман не тянет.
- Таки да,- кивнул ему Ной.- Садись, обедать будем.
Отобедали уже со смаком и не спеша. Ной турнул юнгу в рубку к Симу, повелев захватить с собой корзину с едой и наказав ничего не жрать по дороге. Чубайс скривил скорбную рожу, повесил корзину на хвост и ускакал наверх.
Ной зевнул:
- Так, мы почивать. До песца не будить, при пожаре выносить в первую очередь!
- Иафет, ты через пять часов меняешь Сима. Хама разбудишь сам, да проследи, чтоб в рубке не курил!
- Я-воль, герр капитан,- хихикнул Иафет, прихлёбывая чай из стакана.- Всенепременно, тока шнурки завяжу.
Прошло ещё трое суток. Вопреки прогнозам Иафета, вода прибывала медленнее, у цепей ещё оставался запас метров в двадцать. Только хляби небесные всё так же трудились от звонка до звонка, без перекуров и выходных. Раз в три часа палуба вздрагивала и из машинного отделения доносился еле слышный рокот дизелей - это вахтенный поправлял курс, возвращая авиапоносец на исходную точку. Чубайс неожиданно проникся навигацкой наукой, даже жрать в кают-компанию не ходил, перекусывая на месте, совместно с вахтенными. Те тоже не жаловались, поскольку и веселее коротать время, да и покурить можно было отойди, не опасаясь какой-нибудь каверзы - Чубайс конкретно просёк, что такое местоположение и уже уверенно читал диаграммы эхолота и зигзаги радара на экране.
- Вот кончится этот бардак, юнга, -приговаривал Иафет. - Отправим мы тебя в мореходку, ибо чувствуется в тебе моряцкая душа. Хоть ты и рыжий!
Расстраивался переменам один лишь Ной, лишившись постоянного собутыльника.
Неопределенность закончилась в начале четвертых суток. Вахтенный дежурный Сим прогундел в переговорное устройство, что всех надо свистать на верх, потому что начинается какая-то непонятная хрень и добра от этого он не ожидает.
- Атас!- гаркнул Ной и все загрохотали сапогами, толкаясь задницами в узком проходе резервного шлюза, который напрямую выходил в рубку, минуя палубу.
-Чёслучилось-то?!!! - дружно загалдели они хором, ввалившись в рубку.
Сим, ничего не говоря, открыл дверь рубки и выбежал на палубу. Мужики вывалились следом и тут же закрыли ладонями ослеплённые глаза, которые за последние месяцы совершенно отвыкли от солнечного света. Стояло полное и окончательное безветрие!
На пронзительно-синем, без единого облачка небе лупило солнце, во всю свою летнюю дурь. Только в полной тишине чечеткой щелкал автомат лебёдки, выбирая слабины цепи у якорей.
- Не нравится мне это, - уныло произнёс Сим. - Ой, не нравится! Солнце вдруг! Вода стремительно убывает! И ни одной мессаги от Господа. Всё? Писец ушёл или как?!
- Аааа, блять! - неожиданно заорал Иафет. - Хам, сцуко, бегом к кормовой лебёдке, отстреливай якоря, нахрен! Я - к носовой! Батя, Сим! Пулей к бабам, пусть пристегиваются к чему-нибудь тому, что не сдвинешь и бульдозером! И сами пристегнитесь!
- Да чё случилось?! - перепугался Ной. - Говори толком!
- Некогда! Вон он, писец! - ткнул пальцем в море Иафет. - Вон он, несётся к нам, сцуко!
Иафет рванул на нос, к лебёдке. Ной посмотрел в ту сторону, куда показывал пальцем Иафет, почувствовал, что штаны подтекают и рванул Сима за рукав, таща его в рубку.
Почти с ними одновременно ввалился и Хам, запаленно дыша и хрипя:
- Валите вниз! - крикнул он. - Я Иафета подожду!
Сим и Ной ссыпались вниз, а Хам, зачарованно застыв, смотрел, как в нескольких километрах от них вздымалась до неба стена воды, беззвучно, но стремительно двигаясь в сторону ковчега. Ковчег тряхнуло и накренило на бок - это полностью обнажилось дно, вода шустро утекала навстречу гигантской волне.
В рубку ворвался Иафет. Они с Хамом лихорадочно завертели запорными штурвалами на входной двери. Неожиданно заложило уши - надвигающаяся стена воды ощутимо спрессовала окружающий воздух.
Успели! - крикнул Иафет и они рванули вниз, задраивая за собой вторую дверь шлюза, между рубкой и нижними отсеками. И только дверь со смачным чмоком заблокировалась, их настиг ПИСЕЦ.
Садануло! Авиапоносец беспорядочно закувыркался,ревя всеми фибрами корпуса, как издыхающий зверь, расшвыривая внутри себя все предметы, сорванные с креплений, мешая всё это в кучу с людьми. Свет погас сразу же и сколько это продолжалось, никто не мог ни увидеть, ни услышать... Тьма ...
Первый пришёл в себя рыжий оранг Чубайс. Благодаря его привычке ныкаться в рундук при любом кипише, ему не прилетело в лоб ничего из мебели, его не поколотило об углы и стены, посему, обезьян выбрался из своего убежища вполне себе целым, хоть и напуганым до икоты. Непрерывно икая и зацепляясь всеми конечностями за хлам, что валялся и торчал со всех сторон, он выбрался на более-менее свободное пространство кают-компании. Не зная и не понимая, что ему делать в полной темноте и тишине, Чубайс тоскливо и жалобно заскулил.
- Рыжий, не ной, башка трещит и так! -раздался в темноте хриплый и сорванный голос Хама. - Щас я зажигалкой светану, а там, глядишь, и фонарик надыбаем!
Хрустнуло пьезоэлементом, замерцал тусклый дрожащий язычок огня.
- У, мля! - ругнулся Хам. - Иафет, слезай с меня, хватит жука-притворяшку изображать. Я же слышу, что ты дышишь!
Послышались шлепки ладошки по морде.
- Аааа? Что! - взвизгнул Иафет. - Кто здесь!?
- Точно живой! - удовлетворённо просипел Хам. - Слезай говорю, спящая царевна, приплыли!
- Куда?!
- Мдаааа. Хорошо тебя башкой приложило! Ладно, сиди пока, мы с Чубайсом позырим, чё и как.
- Аааа, это ты, Хам,- стал воспринимать реальность Иафет. - Я щас, только мутит меня чёта. Я пару минут посижу.
- Сиди, сиди, - сказал ему Хам. - Учти, мы у выхода из резервного шлюза. Как одыбаешь, пробирайся к щитку распределения питания. Вдруг, да аварийку включишь. А то с лучиной, да по деревянному судну особо не поползаешь.
- Щас, братка, щас ... щас все сделаю! Цвай минут!
Чубайс нетерпеливо взвизнул и подпрыгнул. Ну где ты там, старший брат?! Страшно же! Хам двинулся на звук, запнулся и забористо выразился.
- Чтоб меня разорвало!- раздалось из темноты. - Хам, и где ты только такой скверной вокабуляр обогатил?
- Сим! - обрадовался Хам. - Живой, сукин кот! Ты где!?
- Тебе в рифму ответить, придурок? - простонал Сим. - Откуда я знаю? Темно и на мне что-то лежит! Твердое! И ног я совсем не чую!
- Так, не паникуй. Щас Иафет оклемается и попробует аварийку включить! - убедительно произнёс Хам. - Главное, наше корыто цело и мы не утопли!
Брызгнуло искрами, хлопнуло и в углу взвигнул Иафет:
- Сцуко, как долбануло! Ща, мужики, пердохранитель коротну и всё у нас будет на мази!
Ещё раз что-то хлопнуло и искрануло, но под потолком загорелись хоть тусклые и красноватые, но таки дающие свет аварийные плафоны.
- Ай, молодца, - расчувствовался Хам. - Я тебя, скотина такая, расцелую, попадись ты мне щас!
- Тьфу, не приведи господь! - ржанул у щитка Иафет. - Давай-ка я к тебе двину, вродь я совсем одыбал, особливо после того, как мну 220 шарахнуло. Тока крякай там или свисти, штоб не заплутать в этих развалинах Колизея...
Часа через три всех достали и раскопали. Сима выволокли из под холодильника, практически целехонького, только конкретно замерзшего и не чуявшего ног, угодивших в морозильную камеру. Сейчас он сидел на стуле, замотанный в три одеяла и хлестал из термоса чай с малиной, лязгая зубами и трясясь всем телом.
Ной вообще приполз в кают-кампанию сам. В момент песца его вышвырнуло, насквозняк, через всё помещение, внесло в его же собственную каюту и впаяло всем туловом в плоскость дивана. Так сказать, обделался легким испугом. А обделался уже после, когда представил, что дверь в каюту была бы закрыта.
Бессловесным бабам повезло меньше. Ну, как повезло? Повезло, что они все успели пристегнуться. Не особо повезло, что на них бросило шкаф с посудой. Шкафу, естественно, пришёл трындец. Посуде - тоже. Бабским одёжам - только старьевщику на бумагу сдавать, на ленточки порезало. А самим - хоть бы хны. Пара синяков и пара сломанных ногтей.
- Ну что, семья,- сказал Ной. - Всевышний, типа, нас таки охранил. Молиться щас не будем, всё равно он вне зоны доступа. Я по мобиле пробил. Итак, мы живы, ковчег цел. Плывём мы или сидим на мели, хрен его знает. Был ли это писец или второй акт Мерлезонского балета - тоже хрен знает. Сколько мы провалялись в отключке, тако же отсыл к тому же известному растению. План действий у м еня такой:
Начать и кончить. Иафет, начинай. Чё там у нас ваще по кораблю?
- Понятия не имею, - сказал неуверенно Иафет. Распределительный щит коротнуло конкретно, а из-за чего, сказать не могу. Будем делать посмотреть. И чем шустрее, тем лучше. Во-первых, аварийки хватит часов на 18-20. Потом аккумуляторы сдохнут - надо или дизель запускать или смотреть, что с токамаком. Если его сорвало с фундамента, нам конкретно жопа. Если нет, то всё решаемо. Тока мне нужон человек, а лучше два. Один я всю проводку и за месяц не проверю. Это во-вторых.
- Так. Усёк, - произнёс Ной. - Берешь Сима и Хама и приступаете. Как ты и сказал, чем шустрее, тем лучшее. Я, покамест, подежурю в рубке. Не знаю, фурычит там что или нет, заценим на месте.
- Далее... Бабы, берете Чубайса и разгребаете разруху на камбузе и в столовой. Жрать никто не отменял, сами понимаете. Горячего не требую, но хоть бутики и воду - обеспечить.
- Японамама! - вдруг воскликнул Иафет. - Каррамба! Криокамеры, черт бы их взял!
- А чё с ними-то случится? - хмыкнул Ной. - Их и атомной бомбой не сорвешь с креплений. Если корпус целый им нихрена и не будет!
- Камерам-то нихрена, а вот содержимое! - воскликнул Иафет. - Со-дер-жи-мое!
- И? Чё ты тянешь осла за уши? - возмутился Ной.
- Через 24 часа, если не восстановить питание, они откроются, с аварийным пробуждением того, что в них! Прикиньте! - веско произнёс Иафет. - И вот тогда нам писец без вариантов.
- Эт ещё почему?- вмешался Хам. - Накрайняк, задраем отсек с криокамерами и хрен бы с ними!
- Задраем, ага - согласился Иафет. - И останемся без склада с продуктами и водой. Солярку пить и есть будем? Или друг-дружку? Вот ты, Сим, самый толстый. Тебя мы сьедим первым!
- И кто ж такой умный был, что склад с хавчиком туда засунул? - заорал Сим. - Ты ж, ботаник хренов, проектировал!
- Да, я ! - согласился Иафет, нервно тряся головой. - А куда бы я, блять, его разместил? Между движками и реактором? Или в одном отсеке с ГСМ? Да у нас только камеры девяносто процентов тоннажа занимают! Не было больше вариантов!
- Так! - хлопнул по столу дланью Ной. - Неча теперь орать! Скока у нас времени осталось?
- А я почем знаю? - пробурчал Иафет. - ХЗ, сколько мы в отключке валялись, час или десять. В лучшем случае, часов двадцать у нас есть. В худшем - сэм-восэм, как-то так!
- Тогда жопы в горсть и погнали! - воскликнул Ной. - Бабы, с камбузом отбой. Все хором, таскаете жратву сюды, хоть в каюты сваливаете, хоть в машинное отделение! Перво - консервы, концентраты и сухпаи, всё то, что не протухнет вне холодильников. Воду - соответственно. Бегоооом!
- Да, Иафет! Всем фонарики, в двойном комплекте, навдруг, што аварийка подохнет.