...ПРЕДАТЕЛЬ .... Мустафа Ганижев
(моя история от "друга")
1.
О друге оном, этих строк пишу
По верной памяти в проклятии.
Ведь он сдал меня в Моздоке в стужу,
Коммунарской охранке в сжатии.
Так случилось, с ним мой дух обжегся,
Где он раскрылся - предатель ровный,
Что не верил, и не остерегся,
Как подло нож пронзил бесчувственный.
Теперь, я молчу в горле, стоит ком,
Очень больно от этих страданий.
Проклятый друг, был провокатором,
Даже слез не идут от рыданий.
Вспомнил бы он свои деяния,
Место обещание подвох в пах.
С братскими вздохами вся мания,
Беря свои серебряники - крах.
Как живешь ты, «друг» стадный, да бывший –
В предательской шкуре среди людей.
Где твое стыд, оправданье? – Леший!
Ты, как брат, меньшим братьям не родней!
Мир повянет по твоей подлости,
Оказавшись тихушный выводок.
Моздок, Грозный, Баку да страсти,
Плакали по твоим грехам у ног.
Рашид Исламов рыцарь ущербный,
Муж казачки, кацапки курносой.
Теперь он стал адвокат бесхозный,
Защитник предательства в дух лесной.
Не раз сложу я стих о твоем нраве,
Как доносы помогал тебе жить.
Ты помнишь, как гордился о праве,
На Тех-Мех мог оценку получить.
Придя с экзамена, гордо сказал:
«Пхиъ дилла сона!» (пять поставили!),
Ведь ты учебник в руки не держал,
Теперь сказать бы, тогда не умели.
Я был чурка! Предатель за нос тащил,
По схеме тихушной службы на зло.
Да окажись! Чурка обузой с ним жил,
Проверялся со всех сторон нагло.
Помню я ездил в Баку за «другом»,
Где он служил моряком на берегу,
На деле Рашид сетовал спецом,
Будто ему трудно, одному турку.
Ведь они думали, вместе служит,
Да и вместе сбежать за кордоны.
Но рок не дал этому сбыться ведь,
Из-за стука Рашида в те годы.
Когда вернулся с Баку от «друга»,
Первым делом посетил я его мать,
И рассказал ей о сыне всего,
Думая о святой дружбе еще знать.
Коль было лето, я вышел во двор,
Стоял и смотрел на зелень гроздья,
На семена виноградин в упор,
Тут пришла сестра Рашида сзади.
И начала, говорит учтиво,
Чтобы Мустафе на нос зарубить:
«Мы знаем о вашей дружбе влево,
И мы не дадим брата запутать;
Хорошо бы, если вы поняли,
И бросили бы эти глупости,
Братья Рашида не дадут воли,
Сбыться той, всякой вашей страсти!»
Ох, Боже, как Мустафа очумел!
Будто тяжесть в тонны навалился.
Он промолчал, слов вымолвит, не смел,
Как мать «друга» Душа показался.
Мустафа прощальное слово сказал,
С тех пор не хотел зреть Исламовых,
Но решил дружить с другом, чтобы стал,
«Друг» в дружбе чужой, но не из правых.
Так явно стало все в сомнениях,
Невольно кочуя по химерам.
Это было предательство в правах,
Где чувствовал я руку КГБ по следам.
Оказалось «друг» Рашид был всем тем,
Потомственный стукач на всю Чечню –
Его предок был мулла знатный всем
Идиг Исламов против Шамиля –
Мулла имел пятнадцать серебром,
Служа царю при Евдокимове.
«Друг» был противник с братьями родом,
Против Свободы при Дудаеве.
Что дает явное предательство,
Где природное снисхождение им?
Одна скрытность, жалость и притворство,
Движет стукача, снимать сливки своим.
18. 11. 2020 г.
Мустафа Ганижев
Исламов Рашид техникумовский друг Мустафы Ганижева. Они были уговоре убежать из СССР и заняться правозащитным движением на Западе, где думали уделять внимание о правах чеченцев и ингушей на родине. И с самого начала Исламов сдал своего друга. И Мустафа Ганижев жил под наблюдением КГБ до 1990 года.
Мустафа Ганижев
При Российской Федерации история Мустафы Ганижева остается со своими продолжениями в новых условиях. Из-за свободных взглядов власть установила запрет в литературной деятельности Ингушетии. Вещи на родном языке остаются блокированными, особенно в жур. Литературная Ингушетия и в газетах ингушского языка Только к интернету есть доступ...
Мустафа Ганижев
Почти полста лет прошло с того времени, как Исламов донес на Ганижеву, он и его братья коммуняки и служебные псы нынешней власти, живут и радуются, а люди которые пострадали от их службы стали жертвами... Их предок мулла Идиг Исламов тоже был на службе у царя против Шамиля. Вот какие псы.
© Copyright: Мустафа Ганижев, 2020
...... ПОМНЮ ... Мустафа Ганижев
.... 2.
Помню все, потому все не забыл,
Хотя годы ушли безвозвратно.
Помню, как тяжкий век я пережил,
Без чужого совета, как нужно.
Просто, не забыть, как мой «друг» предал,
И КГБ следом ходил, и за нос водил,
Как ребенок в думах я бывал мал,
Как будто первый шаг делал без сил.
Я бросил техникум из-за «друга»,
Ушел совсем жить к матери на дно.
Думал отсидеться, будь хоть скука,
Но Гбня меня достала исправно,
Предложив через родню работу,
Я вставал тем учителем в школе.
Век не думал учить детей к росту,
Где меня следили в коллективе.
Мне дали восемнадцать часов, ведь,
Учит истории с пятых по восьмых.
Гбня знала, кто любил этот предмет,
Не случайно от «друга» был под костных.
Из-за меня ввели в школе francais,
Не бывалый в Али-Юрте раньше,
Мой коллега Уруров в принципе,
Сблизился со мной, став другом даже.
Сам он предложил репетиторство,
Чтобы я учил французский язык.
А ведь в такой тесной дружбе на сто,
Уруров узнавал меня много в тык.
Мне довелось во многом слушаться,
Любопытство было до обиды.
За «друга» Исламова мучиться,
Он меня сдал в КГБ, ушел служить в ряды.
Еще Урурова я угождал,
И в дружбе бывал с ним рядом, рядом.
Тем он всякие мысли мне рождал,
Так он предложил, быть в деле крутом:
Сходить с ним в Отдел КГБ проводником,
Будто один он не мог посетить,
Разве в дружбе не станешь зонтиком,
Заодно интерес ко мне вкусить.
Там в КГБ, я сидел во дворе на лавке,
Ждал минут пятнадцать Урурова.
Он идет, чуть красненький в пике,
Говорит: «Мустафа, как здорово!
Я договорился насчет проблем,
С женой в Ростове, моим разводом.
А знаешь, тебя зовет шеф дублем,
Хочет с тобой говорит не кодом.
И так, начальник узла КГБ Тиканов,
Предложил Мустафе сотрудничать,
Надо б подумать пасти баранов,
Прежде чем, так согласиться, стучать.
Когда я уходил, сказал чайник,
«И как поступишь, учиться в Грозном,
Зайди к нам». Как бы открывал тайник,
Оставив меня загодя в долгу.
На втором экзамене провались,
Неуд в сочинении на веру.
Я сходил, забрать бумаги, как не злись,
Тут декан стал, говорит по делу:
«Ганижев не забирай документы,
У нас в факультете мужчин мало,
Балы кому-то добавят в ленты,
Субботнем пересмотре попало».
Как стал студентом месяц практики,
Дней три отдых дома у матери.
Перед учебой, визит был четки,
Тиканов встретил, узнал из нутрии.
И так подав мне, он лист бумаги,
Начал диктовать обязательство,
В конце дата, моя подпись с руки,
Теперь я не свой, хотя нет родство.
Что делать было в том кругу, где жил
В шкуре своем и чужом без пробы –
Утро вечера мудренее с тыл,
В исходе быть самим собой особы.
Два года я терпел куратора,
Ездил он – Протопопов месяц раз.
Эта длился, водит до упора,
Исламов вернулся со службы в пас.
Было смешно, Рашид стал студентом,
Чтобы нас таскать вместе и вкушать.
Опять начинался жизнь под мостом
По сценарии краски все сгущать
С армии «друг» вернись уверенный,
Став он кандидатом в КПСС и деловым.
А с меня требовать стали больше,
Куратор мой стал теперь исходным,
Приносит мне задачи конкретно,
Которых я не мог их исполнять.
Теперь время тянуть не возможно,
Надо было с учебой завязать.
И так последним моим обетом,
Написал, как думал о Советах.
От ненависти к Коммуне с ростом,
Волосы вставали дыбом в тратах.
Первое время ездил калымить,
Ишачил я, на стройках в Сибири.
Скоро калым мне стали отрезать,
Звали, продолжит учебу, сдури.
Один отец, мой родной, дорогой,
Мог меня понять, он был обложен,
Как я стукачами в путь роковой,
Скоро заразили отца раком.
И в августе восемьдесят первом
Отец наш, Султан-Хамид скончался.
Остались дети его до школы в том,
Что четыре года со мной свыклися.
«Заботливые» кружили люди,
Так нашел работу ювелира
В Быт комбинате, плодись, по сути,
Уже являлись в стукачах пара.
От ужаса на сиди дураков,
Приходилось оставлять работу,
Эта была работа под жуков,
Убивала душу и свободу.
Ручные собаки терлись вокруг,
Их было много все родственники,
Просто сума сводили у дорог.
Стараясь водить за нос в праздники.
Чтобы едва спастись от напасти,
Мустафа обменял свой дом с доплатой,
И переехал жить в Малгобеке,
Роковой участи и всё с тратой.
От наседания родственников,
Что родных настроит по указке
Было хуже чумы без признаков,
Власть ужасная вещь по природе.
Тут Перестройка началась к счастью,
Чтоб душе угодить без Коммуны,
Мустафа бывай в Москве со страстью,
Уехать из всей безбожной страны.
Предчувствуя беду там же в Москве,
Я приехал домой в августе 18-ом.
Покойный отец мог сказать в праве,
Двадцатого числа умер мой сын.
Беслан умер в операционном столе,
От аппендицита шести лет от рода.
Под скальпелем хирурга, Ибрагим Сюле,
Так я отстал от мысли уехать с хода,
Ведь отец предупреждал о беде,
Не оставить свой народ, родину.
Аллах сохрани мне, мой Г1алг1айче!!
Аллах избавь мой народ от врагов!
07. 01. 2019 г. Мустафа Ганижеа
"Мой друг" в кавычках - чеченец Исламов Рашид Рапаевич на картинке. Пусть знает, что чужая боль не то, что боль души своей.
Этот пост был удален, видимо силы позаботились. Я восстанавливаю его вновь. Чеченцев Исламова Рашида и его подсобника Атабаева Султана задел этот пост. Они в Моздоке дружили с Ганижевым по сценарии КГБ 1973 году. Теперь Исламов посылает к Ганижеву Атабаева Султана дружит, но в дружбе мы не готовы.
Мустафа Ганижев
Исламов Рашид техникумовский друг Мустафы Ганижева. Они были уговоре убежать из СССР и заняться правозащитным движением на Западе, где думали уделять внимание о правах чеченцев и ингушей на родине. И с самого начала Исламов сдал своего друга. И Мустафа Ганижев жил под наблюдением КГБ до 1990 года.
Мустафа Ганижев
При Российской Федерации история Мустафы Ганижева остается со своими продолжениями в новых условиях. Из-за свободных взглядов власть установила запрет в литературной деятельности Ингушетии. Вещи на родном языке остаются блокированными, особенно в жур. Литературная Ингушетия и в газетах ингушского языка Только к интернету есть доступ...
Мустафа Ганижев
"Мой друг" в кавычках - чеченец Исламов Рашид Рапаевич на картинке. Пусть знает, что чужая боль не то, что боль души своей. Он пособничестве Атабаева Султана (Супьяна) в Моздоке дружили с Мустафой Ганижевым, где они по схеме КГБ водили за нос..
© Copyright: Мустафа Ганижев, 2020
Свидетельство о публикации №120111502990
...... ДРУЖБА .... Мустафа Ганижев
...... 3.
Дружба, один из святых слов для одних,
Пока жизнь кажись людям за праведных.
Когда от дружбы разум рано тухнет,
Что и подозрение, лишь внушает.
Тогда уходят те былые мощи,
И от той дружбы, нет добра для души.
Тогда жизнь, смотри лишь мерзавка,
В ней лицо не видать, суть изнанка!
Учись, дружит, особенно с тем врагом,
Коль жизнь отведана на пути с Богом!
Не смотри по сторонам на всех людей,
Особенно, когда ты вблизи путей!
Твоя дорога лежит под ногами,
Она твоя, думай о ней мозгами.
В этом мире холодно, чужестранно,
Успехов порой не видать мгновенно.
Гори за честь и за ее красоту,
Тогда найдешь оправдание трату!
Дружба для надежды искать всегда,
Мечтой к успехам, что есть отрада.
Когда дружбе друг, раз продаст тебя,
Тут не поймешь, что за напасть в судьбе.
Года пройдут, каков, кажись итог,
Мой друг, Рашид Исламов жил, как мог.
У дружбы нет простая поправка,
У неё есть верная приманка –
Таскать тебя по тихушной колье,
За носом водить по статьям боле.
От дружбы с другом прирастали,
Все родные, что проверяли,
Они совесть просто продали,
Что мне тяжкий след оставили.
Меня, не по случайным делам,
Где поминался мне «мой друг» сам.
Зато у Рашида друзья КГБ и ФСБ,
Хоть не одевает он мундир ХБ.
Для «Него» дружба – легкая игра,
Познать чужих душ и берега.
Из-за него я жил вдали от родства,
Тридцать шесть лет в городе без права.
Жил я, один Бердяевским меркам,
В одиночестве и в тоске зверкам.
Теперь задать вопрос не поздно мне:
Зачем же «друг» был провокатором,
В техникуме Моздока, не братом.
Между прочим, первый раз я слышал –
Слово «Стукач» тогда мне вешал,
Чтобы я запомнил все на свой век,
Как может смотреть этот человек.
Чеченцу Рашиду, как не стыдно,
Припоминать былых дел отрадно.
С экзаменов он приходил в улыбках,
Не зря КГБ за него дурил в шагах робких.
Так он кончил ЧИГУ, не изучив francais,
Свой спецпредмет, будучи стукач в трансе.
Это Рашиду мало, затем он стал юристом,
Теперь он трудится в «Грозный - Сити» адвокатом.
Эта дружба у нас давно кончился,
Но в памяти и в душах продолжился.
Пусть он радуется перед сыном,
И народом, что был таким стукачом!
А я буду, новым стихом поминать.
Пусть он не будет за нас просто гадать!
…. 17. 09. 2021 г.
Мустафа Ганижев
Этот третий пост который я посвятил моему "другу" - врагу. Это единственное неудобство, которое я могу ему делать. Пусть люди, особенно его чеченцы узнают о нем, о потомственном стукаче и провокаторе среди студентов.
…. 4
ЕЩЁ НАДЕТЬ ЗВЕЗДОЧКУ ПОД СТАРОСТИ Мустафа Ганижев
Тихо, мнимо улыбнусь я в лике кладбища, под тучей вороньих
черных крыл, где дарили бумажных черных роз – скорбь сги-
нувших поз! Там же чудился голоса покойных из погоста, где
лежали царь и князь. Я отвернулся от лишней тени, которая
была без лица и названия. Так спать не захочешь от мук.
Дальше недоброе воспоминание о «друге» далеком, техникум- овском провокаторе и стукаче среди студентов. Это был чеченец из Грозного Исламов Рашид Рапаевич, потомственный доноси- тель на людей. Сегодня мне досталось одно сожаление, за мою оплошность. Как я клюкнулся ему, на его речи о бесправье нахс-
ких народов. Так спать хотелось, но мысли мешали. Будь, проклят,
кто доносит на людей: Сталину, Путину или Гитлеру!
…. 15. 01. 2022 г.