Сидела тень, подобно гуру,
себя оглядывая хмуро
и не приняв вовнутрь изъяны
клубы пускала из кальяна.
Дымился день, ещё погожий,
пуская лодки по реке,
а за углом свистел прохожий
с огромной штукой в рюкзаке.
Торчал оттуда медный провод
и раз торчит - а значит повод
к нескромной радости его:
где было всё - там ничего
уже наверное не будет,
как символична эра та,
когда сияет пустота
среди которой ходят люди.
А тень, древней которой нету,
ногтём чесала бок штиблета
густые подпустив дымы,
кто курит - в основном немы
и тень от немоты страдала
уже шесть тысяч с чем-то лет.
И потому с тоской взирала
на грязно-яркий божий свет.
Он ей как мёртвому припарки
и красота осенних парков
тень головы не закружит,
она смотрела как - Служи! -
кричал собаке кто-то в штатском,
ревел натужно автозак,
собака прыгала с опаской
на человека и рюкзак.
Возможно ль знать ей, чтоб на иды
по паркам бегали шахиды?
От рюкзака неслось - Террор! -
из всех его щелей и пор.
Террор - когда грызёт собака,
террор - когда в осенний день
нет шанса сесть и в ор поплакать,
а есть кусты и чья-то тень.
А тени вспоминалось снова
как родилось вначале Слово,
за словом свет и темнота -
был скудный выбор на цвета.
Она возникла между ними
как некий божий компромисс,
как плод соитья меж двоими:
пожить решили и сошлись.
Но чу! - и тучек волоконца
с натугой раздвигает Солнце,
в собачьей пасти жив рюкзак
и тень - как контур или знак,
в свою обязанность влезает,
на тень собачий льётся пот,
она бежит, куда - не зная,
но зная точно, что вперёд.