Подборка №1
Волошинский Фестиваль 2022
Мотив
схвативши вирус бескорыстья
и пару свежего белья,
стремясь познать богатство истин
и смысл земного бытия,
раздам кириллицу и слоги,
раздам панбархат и сатин,
сквозь дождь и ветер босоногим
уйду, надеждою гоним,
изведать горький вкус разлуки,
хмельную радость скорых встреч,
в неразделённых чувствах муки,
никем не понятую речь,
вериги - нитью ожерелий -
страниц немую белизну
и в тишине монашьих келий
души и веры глубину…
Показалось
Казалось бы:
живёшь себе - и ладно
и жаловаться вовсе нет причин,
ну, разве что
с похмелья вдруг досадно,что пил вчера изрядно и один;
что руки материнские не снятся,
а полдень отмечает сон-трава;
что реже "быть",
а чаще всё - "казаться",
да шлейфом незавидная молва;
что не открыл законы тяготенья,
душой и телом вымок и продрог,
не удалось "по-щучьму веленью"
и правду беззаботно не сберёг;
что вдруг ненужной стала счастья мера;
что времени прошедшего не жаль
и измельчали преданность и вера,
и памяти истрескалась эмаль...
Словам и мыслям холодно и тесно.
Пустынно-горько, что теперь в окне
который день за тонкой занавеской
ребёнок улыбается не мне...
Как Ваше имя?
На "ты" мне сложно перейти. Ваш иероглиф невесомый,
звездой неведомой ведомый, стремится берег обрести,
как две зачёркнутых судьбы, два перекрещенных зигзага
на южных склонах Аю-Дага, как след нечаянной слезы.
Вся жизнь моя, ни дать, ни взять: бьёт дождь наотмашь по витринам,
в асфальтовых чертя картинах в косую линию тетрадь...
Ленивый ялтинский прибой смывает ржавчину заката,
бормочет галька виновато, скрыт горизонт дрожащей мглой...
Проездом
В этом городе сумрак и тени
зажигают ряды фонарей;
заблудившийся ветер осенний
прячет скрипку за створку дверей,
ряд домов - черепичные крыши,
где оснежило, где – намело;
лишь пригреет и сразу услышишь,
как в окошко стучится тепло...
Неожиданным ливнем умытый
улыбается сотней зеркал
город в елях и соснах небритый
предрассветною дымкой дыша...
а в домашнем дошкольном уюте
неваляшкою детские сны
шепчут старые сказки кому-то
и целуют пониже спины.
День, другой – Новый год у порога –
звёзды - ярким ночным конфетти.
Ожидает пусть к счастью дорога...
Этот город всегда по пути...
Позёмка
Позёмка день за днём шлифует время.
А был ли год?
Нам лгут календари,
в расчёт беря часы,
когда не с теми
смотрели как бледнеют фонари…
В заброшенных домах,
где окна сиры
и в водосточных трубах - улей нот,
по стенам в ряд забытые кумиры…
Да, мало ли кто там ещё живёт!
Былого отраженья суетятся,
взирают из разбитого окна,
да тычут вверх несогнутые пальцы,
с застывшим выражением лица.
Истаявшим, едва заметным светом
прорвётся в память
из прошедших дней
вчерашний сон,
когда пылало лето и небо было выше и синей,
обрывки драм,
кураж публичных зрелищ
в косынках паутины и в пыли...
В который раз,
которые недели...
Хотели, только сбыться не смогли.
Поздним вечером
Сквозь блики,
вдоль трамвайных проводов -
мозаика листвы, ветвей, созвездий,
шеренги тополей,
огни предместий,
обрывки мыслей, строчки из стихов.
Тональность,
очень редко, - "ре мажор".
Негромкий звук шагов:
Светлана, Анна...
Воздушно и пространственно -
Осанна!
Как задушевный долгий разговор.
Вальсирует под эхо
тень колонн,
и город спит младенцем несмышлёным,
стреножены мосты
пьют воду сонно
и множат ей затейливый поклон.
Льёт цвет оранж
в подножье фонаря,
рябят потоки пепельно-бордово.
Похоже,
на заре купали снова
в реке мальчишки красного коня.
У стены
В остатках прежней тишины,
как в лабиринтах старой тайны,
вдоль серой каменной стены
Ваш взгляд, уставший изначально…
В нём одиночества печать,
ещё – седины ожиданий
и неизбывная печаль
на срезе нервных окончаний.
Ладонь ласкает известняк,
теплом шершавым наслаждаясь.
Уверен, это не пустяк -
молчать, в молитву окунаясь.
Как нищи краски и цвета
в огне не нашего востока!
Надежда только на Христа…
"Прости, Господь! Мне одиноко."
Хотелось
Казалось:
вот он брод и берег истины,
где встретят жаркие огни костров,
пути в далёкое от детской пристани,
и сытно крохами пяти хлебов.
Пляж узкий,
галечный,
потоком слизанный,
камней запазушных
неровный слой.
Мечты заоблачно висят карнизами,
все, что разбросаны когда-то мной.
Дугой,
обрывистый,
местами осыпи,
поросший соснами,
за ними – высь,
заляпан красками кипящей осени
высокий берег… у речки Жизнь.
Хотелось исподволь
моё высочество
плескать неистово
в её волнах,
смеяться искренне, помимо прочего,
и чтоб не каяться в своих грехах…
Позови...
Пустота рождает тишину.
Накрывают пульс ночные звуки,
да луна - героем из кабуки - на траву роняет седину...
Между нами
ссоры тетива,
оседают пылью жесты, взгляды,
и в полоску губы крепко сжаты, замыкая жёсткие слова...
Обмани,
солги, но обними
на краю судьбы, где только титры,
где намёком терпкий запах мирта и неясный взгляд из полутьмы...
Позови меня издалека!
Голос твой... я так хочу услышать!
Ветер звёзд далёких свет колышет
и роняет в радужку... слег-ка...
Встречай
Встречай!
С рассветом, вдруг приеду в сырые питерские дни.
На взлётке снег по пояс.
В среду починят взлётные огни.
Рёв вездеходов, смрад и копоть - ждём транспорт - нужен керосин.
И фюзеляж Ли-2 заштопать, мы покидаем Иультин.
Нас непогода держит крепко - мороз и шквал – пурга, пурга…
(ты помнишь известью соседка покрыла как-то два окна), здесь так же.
Зябко, одиноко, как будто мира больше нет.
Из телефонного далёка я "Приезжай!" твоим согрет…