***

        Я любуюсь этими улепётывающими тараканами
        я бегу с ними наперегонки
        память сверлит дыры      
        слышны пораженческие выстрелы
        они всё отрицают
        небытие как заклинание
        я решаю смеяться после конца      
        и тоже бегу простирать горизонты
        переворот ожидающего глубину
        риторика нагромождений лает как полоумная
        но я привык
        неутомимая жажда забытья
        черты сливаются в бесконечное падение
        я узнаю по отклику контуры того, что меня оттолкнуло:
        быть носителем человеческого становится слишком опасно
        но из всего, доступного мне - есть лишь инерция
        что ещё можно выжать из этого снега
        подождать, и слить воду? 
        Милый друг усмехается в лицо
        сквозь толщу прозрачного и осенённого:
        все эти причитания ни черта не стоят
        а осколки этого всего только режут ладони
        тая и тая, всегда одно и тоже
        наледь превращается в стену всё выше и выше
        романтика бытия устраивает истерику
        очевидно имея на меня какие-то виды            
        все эти брачные заигрывания
        лопающиеся пузыри счастья
        раскинутые руки физического мира
        И его широкая улыбка:
       "Добро пожаловать в биологическое существование!"
        И я понимаю, что как в прошлый раз мне уже не отбаяриться
        Поэтому я проматываю время, и праздно придумываю оправдания:
       "Мол кто-то умер, и на его холмике вырос я - лопух".
       "Опять что-то не нравится", -
        вздыхает данность, и задвигает меня в угол
        я - стул
        Попугай горячится, выкрикивая:
       "Плотская любовь, плотская любовь!"
        Раздаётся треск
        и я вылетаю из социума в героику серых дней
        безвременье идёт стеной
        и я оценён до нитки
        в остановившемся взгляде пытливого дурака
        похожий я
        околачивается и уживается
        в зазеркалье ободранных амальгам
        невыносимо кончается ожидание
        и я больше не замираю перед превращением:
        какое мне дело, ведь это буду уже не я 
        и в который раз завтра
        наступает мне на больное
        похожий натянуто улыбается
        и я пытаюсь нащупать дно, чтобы устоять
        рыбы подплывают, и таращат глаза
        А я говорю им: "Буль буль".
        Похожий барахтается на поверхности
        теперь он сам по себе
        а я шагаю дальше в неизвестность:
        золотые горы оказались водой, через которую я протискиваюсь
        толща причудливо выгибается
        и со звонким "ПЭ" я вылетаю в новые горизонты превращений
        пробкою белою   
        обесценивая каждое мгновение
        под свист и улюлюканье частей целого
       "Не верю!" - встаёт в позу социальная среда
        и мои нервы пускаются в пляс с её самозабвенными танцорами
        под печальное, ностальгическое диско
        под звуки резиновых груш клаксонов участников движения
        и я, лишённый хлопка внезапности улетаю обратно
        больше не стремясь попасть на всеобщий слёт
        по спонтанным траекториям
       "А всё", - шумит в ушах воздух
        но я всё равно терпеливо его буравлю
        это всё, что я могу предложить этому миру
       "Истина в данности!" - кликушествует пророк адаптант
        земля вращается подо мной
        и я тоже кувыркаюсь в пространстве
        исполняя мистические кульбиты
        прыгая через горящие образы чёрных дыр сознания
        игнорируя тот факт, что лишь сверзившийся с небес познает эту землю
        налёт человечности  время от времени мелькает перед глазами
        и мне отвешивают затрещину социальной нормы:
        все нормальные - упрямо выживающи
        они показывают мне большие белые звёзды
        утопающие в чёрном бархате
        и воздух становится вязким под пальцами
        настанет день, и я лишусь этого всего начисто
        а пока, мишура повседневности на моём плече смахивает на аксельбант
        и я вяло козыряю:
        операция по извлечению из бытия продолжается.