...Ь. шёл по заметённой улице в чужой одежде, но со своими мыслями в пустынной голове. Казалось, от ветра внутри черепной коробки что-то позванивало, ритмично, легко и непринуждённо, как монисто на груди девочки-цыганки, уже научившейся трясти плечами, но ещё не понимающей к чему этот звон приведёт, когда музыка кончится.
Держа направление на городскую поликлинику, которая была указана в записке Петра, Ь. ещё подумал о том, что, если не получится с женщиной, неплохо было бы проверить шею на предмет поворота своей звенящей головы. Но, зайдя внутрь и обнаружив толпу бабушек у стойки регистратуры, он эту мысль отложил. Поднимаясь по лестнице на десятый этаж к физио-кабинетам, он встретил знакомого, поздоровался с ним, повернувшись всем корпусом, и знакомый пожелал ему удачи в процедурах. Ь. это показалось забавным. Складывалось так, что женщина заранее всё предусмотрела, и тот талон, что он держал в руке, и был тем самым ключом, тем пропуском, который обеспечивал ему и алиби, и беспрепятственный вход в чертог любви.
Когда он поднялся на этаж, вышедшая из кабинета медсестра, больше похожая на девочку-цыганку, как раз собирала талоны у сидящих в коридоре больных, чтобы передать их врачу.
Приняв талон из рук Ь., она внимательно посмотрела ему в глаза своими глазами, только они видны были из-под шапочки и маски на лице.
- Вы видели, что здесь написано? Вы уверены, что пришли вовремя?- спросила она у Ь. заговорщическим шёпотом.
- Абсолютно! – ответил ей в тон Ь., не разжимая зубов. – Я звонил.
Девушка опустила ресницы, положила его талон в карман и ловко и легко шмыгнула в дверь кабинета.
«Неужели эта?» - затаил дыхание Ь., вдруг необыкновенно ясно представив её без шапочки, без маски и без халата. Полузабытое чувство заставило Ь. тут же участить дыхание и присесть в углу, на крайний стул, где освещение было приглушено в целях экономии или в результате нерадивости персонала. Он запустил обе руки в широкие карманы старого комбинезона и приготовился ждать, настороженно притрагиваясь к тому органу, которому предстояло отличиться в недалеком будущем, а сейчас - нужно было успокоиться, не смотря на небольшой мальчишеский грех в ванной. Время тянулось, прерываясь короткими выходами медсестры из-за двери, когда она зазывала очередного больного на процедуры, в этот момент Ь. замирал и пытался запомнить её движения и детали одежды. Голубые брючки были очаровательны, из них в мягкие мокасины выстреливали две тонкие ножки. Пояс на халате сзади был стянут в бантик. Тёмные локоны выбивались сзади на воротник халата из-под невысокой шапочки. Руки в тонких перчатках влекли и дразнили своей стерильностью.
Наконец, при очередном выходе, она обратила внимание на его угол и призывно махнула рукой. Встав и начав движение к двери кабинета, Ь. уже явно ощущал напряжение в члене при ходьбе и даже оставил, ради него, одну руку в кармане, чтобы смягчить трение головки об одежду.
Внутри кабинета за столом сидела красавица-доктор, вся закутанная в белый шёлк и хлопок. Казалось, даже глаз её было не различить. Взяв талон в руку, она внимательно его рассмотрела и подняла взор на Ь.
- Вы Пётр? – задала она вопрос глубоким грудным голосом.
- Нет. Я Ь., - ответил Ь., едва сдерживая живое существо в штанах, готовое вырваться наружу по зову этого женского тембра.
- Тогда, что вы здесь делаете?
- Мы вам звонили. Пётр сказал, что вы будете меня ждать. Я готов.
- Ах, готовы?! – прозвучало с низким смехом из полувоздушного белого облака. – Яшенька, проводи больного на массаж простаты. И начинай без меня, я подойду попозже и проверю, правильно ли ты делаешь.
Медсестра взяла Ь. за запястье свободной руки и повела к дальней ширме. Она быстро сбросила с него комбинезон, уложила на массажный стол с двумя отверстиями животом вниз, заглянула под кушетку, убедившись в том, что отверстия совпадают с теми частями тела, которые должны в них попасть, и ловко натянула презерватив на возбуждённый член, провалившийся в предназначенную для него дыру на лежанке. Укрыв голого Ь. простынёй сверху с головы до пояса, Яша начала массировать ему ягодицы, промежность, потом, обильно смазав маслом пальцы в перчатке, ввела их в анальный проход и занялась прощупыванием, делая мягкие потягивающие фрикции в районе простаты.
Ь. не мог отследить, сколько прошло минут со времени его первого семяизвержения до второго. Он чувствовал только разной толщины пальцы у себя в анальном отверстии и слышал женские голоса, которые поочерёдно утверждали, что каждая из их владелиц действует правильнее другой. Причём низкий голос утверждал, что делает это каждый день, и эффект состоит в том, что ни один из больных, пройдя курс, не пожаловался на качество и готов был доплачивать за каждый сеанс из собственного кармана, а не из кармана супруги. Высокий голос не соглашался, он был против того, чтобы человек в таком возрасте кончал дважды за сеанс, что это чревато сердечными осложнениями, если не смертельным приступом. Наконец, и доктор, и медсестра сошлись на том, что существует индивидуальная зависимость мужских жоп от их рук, и что владельцы задниц и простат реагируют на разные пальцы непредсказуемо. На этой спонтанной ноте Ь. кончил в третий раз и тихо простонал. Медперсонал оставил его в покое, освободив от полного спермой презерватива, не забыв при этом протереть головку члена мягкой салфеткой, и шумно удалился.
Натягивая комбинезон, Ь. заметил, что шея уже не мешает голове поворачивать взгляд, куда требуется. Боль прошла так же внезапно, как и началась. Совсем не бодрым, а умиротворённым он выбрался из-за ширмы и с улыбкой приблизился к столу, за которым белое облако что-то напевало и записывало сопрано.
- Как вам первый сеанс? Не утомлены? – игриво спросила доктор София у Ь..
- Божественно, - откликнулся Ь.. – Когда намечаете следующий?
- Вы восстановитесь пока. Мы вас позовём. Петру Ионычу передавайте привет. Пусть тоже копит силы. И вот вам акт о приеме спермы, спуститесь, касса - справа от входа на первом этаже.
- Спасибо. До свидания, – сказал Ь. и вышел.
В коридоре он столкнулся с Яшей. Она сама подлетела к нему белой бабочкой.
- Вы ей сказали, что у меня лучше получается, чем у неё? Вы вот со мной две порции спермы дали, а с ней только одну! Нас ещё и по-другому учили, а она, эта Софа, не разрешает применять. Всё по старинке! А медицина на месте не стоит! Вы приходите ещё, я вам такое покажу, вам пенсия не нужна будет, сколько денег на сперме заработаете! Вы такой отзывчивый! Придёте?
- Конечно, приду.
Яша поцеловала Ь. в щеку, оттянув защитную маску на подбородок, и оставила на его щеке яркое пятно.
- Я вас ждать буду!
В кассе Ь. выдали около четырёх тысяч рублей, без малого.
---------------------------------
Возвращаться в дворницкую не хотелось. Снег перестал падать. Вылеченная шея позволяла вертеть головой и смотреть по сторонам. Во все стороны заснеженный город представлялся прекрасным и новым. Ь. даже замедлил шаг и несколько раз оглянулся, чтобы впитать в себя окружающее по частям: огруженные молодым снегом ветки деревьев, клонящееся к закату солнце, мягкий оранжевый свет отражений неба на стеклах домов. Почувствовав незнакомый прилив крови к ногам, Ь. поискал глазами, куда бы присесть, и свернул на «Аллею славы». Добрался до неё, и, даже не смахнув с досок снежную подушку, уселся в самую середину скамейки, слева и справа от которой поднимались два молодых каштана. Чугунные оградки стволов увенчивались табличками с золочёным тиснением, они были запорошены на столько, что текст на них не читался, и это Ь. успокоило окончательно. Он поймал себя на мысли, что не хотел бы сейчас встретить знакомого или, не дай Бог, познакомиться с кем-то, чтобы рассказать о том, что простата по форме похожа на плод каштана. Ему хотелось побыть одному в этом новом мире, ни с кем им не делясь. До самого вечера. До ночи. Может, и до рассвета. Ь. широко открыл глаза и запрокинул голову, чтобы ещё раз полюбоваться чистым небом. Оно меняло цвет на глазах, делясь на не равные части из темно-синего и желтого, серого и фиолетового, оранжевого и алого у заходящего солнца. Аллея делила сквер с востока на запад, солнечный диск попадал точно в проём между рядов заснеженных каштанов, и выглядело это дорогой в небеса. Ь. впервые не прикрыл глаза от восторга, а открыл их ещё шире и, задержав дыхание, попробовал мысленно разогнаться и взлететь по этой дороге в сторону заката, к сияющему шару, гарантирующему свет и тепло, обещающему жизнь…
Ь. очнулся от того, что Яша, без маски, в наброшенной на плечи шубке стояла напротив него в снегу в одних мокасинах и трясла его за плечи:
- Что же вы делаете?! Застудите всю нашу работу! Немедленно вставайте!
- Хорошо, хорошо… - выполнил её просьбу Ь., поднимаясь и отряхивая снег.
- Хорошо? Да вам плохо?! Почему вы домой не идёте?.. Спасибо, я вас в окно увидела, узнала. Расселись тут…
- Не волнуйтесь, уже ухожу… А вы красивая девушка. Особенно глаза. Да и руки у вас золотые…
Яша медленно подняла темные брови, а лоб даже не наморщила ни на одну трещинку или складочку на упругой коже:
- Пока не золотые! А вот позолотите – так и станут… - и раскрыла перед Ь. две узкие розовые ладошки.
Сверкнувшая на её лице улыбка заставила Ь. медленно вернуться на землю. Он вынул из кармана полученные в кассе деньги и переложил их в руки Яше.
Девушка зажала бумажки в кулачок и обняла Ь. за шею, прошептав на ухо:
- Вы тоже симпатичный…
Она убежала столь быстро, что Ь. не смог отследить её перемещение к поликлинике. Солнце уже село. Нужно было поторопиться к Петру, чтобы успеть обменяться с ним одеждой до прихода жены.