Подработка у Нины закончилась, женщина за которую она работала, вышла из отпуска. А геологическая партия медленно перебазировалась на другой участок, в другой район области. Посоветовавшись со своей соседкой Альбиной-продавщицей, Нина решила съездить к Денису в часть. Получив небольшую зарплату, взяла сигарет, гостинцев и пошла на утренний автобус. Утрами было прохладно, и Нина надела голубой плащ, удобные мягкие босоножки, чтоб ноги сильно не уставали. В центре села, дожидаясь автобуса, она успела увидеться с подругами, Катей и Натальей. У Нины на Наташу ещё была в душе обида, что не пресекла сестру с Денисом от глупости, а была на их стороне. Она холодно поздоровалась с девчатами, уловив их осуждающие взгляды, что, мол, сама поехала к своему неверному солдату. Скупо попрощавшись, села в ПАЗик , ей предстоял нелёгкий путь до города, целых шесть часов пилил автобус до областного центра, там Нина купила билет на поезд, пересела в плацкартный вагон, и уже радовалась в душе предстоящей встрече с Денисом, который её ждал. После обеда, где-то к часам трём, поезд остановился на железнодорожной станции Харанор, в Борзинских степях Забайкалья.
Спросив у станционного железнодорожного рабочего, где располагается военная часть, молодая женщина, с едва заметным животиком, перешла железнодорожные пути и направилась прямиком в часть. Там на КПП, спросила у солдатика, как ей найти мужа Колесникова Дениса. Солдат пропустил Нину, сказав, чтоб позвали Дениса. Он вскоре пришёл, кинулся ей навстречу, обнял, поцеловал и спросил - Как доехала? Устала? - Да есть немного, сам знаешь, как долго автобус идёт до Читы,- ответила Нина, не мешало бы отдохнуть.
-Пойдём к Ильясу, он тоже женился, живут в пятиэтажке, им квартиру выделили, жена тоже беременная.
И они пошли с Денисом, в военный городок, где ровными рядами, стояло несколько пятиэтажных домов, в основном для офицерского состава и обслуживающего персонала. В одном из этих домов, сослуживцу Дениса - Ильясу дали квартиру, пока до демобилизации идёт время.
Денис представил Нину своему сослуживцу Ильясу и его жене Марине, молодые быстро нашли общий язык, и мужья пошли на службу, а Нина с Мариной долго разговаривали и строили планы на будущее. Вечером солдаты вернулись домой, а также с дежурства из госпиталя пришла медсестра и подруга Марины - Женя. Нина была очень стеснительной, но деваться некуда, так ей захотелось увидеть Дениса. Ильяс и Марина оказались гостеприимными, выделили молодым комнатку, где они и проводили совместное время. Утрами все уходили на работу и службу, Марина тоже работала медсестрой в госпитале, они с Женей давно вместе работали. Но Женя хотя и была постарше, была ещё не замужем. Она была полной, высокой, обычной неяркой внешности. Нина ей не особо понравилась, она это заметила сразу. У Нины было совсем мало денег, да и Денис с солдатами частенько просил на вино, почему-то она не могла отказать, как они ухитрялись выпивать, ведь там было всё начальство, или шёл второй год службы, и на «дедов» не обращали никакого внимания. Так она рассуждала, сама про себя, и ей приходилось экономить каждую копейку, покупать немного продуктов, хлеба, пока все были на службе, готовила ужин. Даже пришлось поискать у хозяев, что-нибудь съестное.
Нина нашла две банки тушёнки в тумбочке, стушила картошки, вскипятила чай. Ждала Дениса и друзей, потом все собирались за столом, поужинав, разговаривали о предстоящей демобилизации. Ильяс был уроженец Кавказа, Марина сказала, что родители их уже ждут. Там всегда тепло, растут фрукты. Так прошло ещё несколько дней, Нине надо было возвращаться домой, средства у неё были на исходе, и ей было неудобно стеснять друзей Дениса. Она купила билет на поезд до станции Дарасун, чтобы было быстрей добраться до дома. Денис проводил, сказал, что скоро вернётся за ней, и они поедут на Кузбасс.
Поезд отстукивал минуты колёсами: Тук-тук, тук-тук, стучало сердце у Нины в такт поезду, и ему вторило сердечко маленького сына, которого Нина носила под своим сердцем. Денег едва хватало на дорогу, она не стала ничего брать покушать, чтобы хватило на автобус, а там и до мамы недалеко, она конечно покормит. В Дарасун поезд прибывал ранним утром, и Нина попросила проводницу, чтоб раньше разбудила её и легла на нижнюю полку, долго не могла уснуть и всё думала, как будет дальше, приедет ли за ней Денис, но сон всё-таки сморил её и она заснула. Рассвет едва забрезжил, Нина проснулась, поезд затормозил и стоял несколько минут всего, оказывается, проводница забыла её разбудить. Нина спохватилась, побежала в тамбур, проводница уже убрала трап, и закрыла двери. Девушка просила открыть, но поезд тронулся, Нина стояла в растерянности и не знала, что делать. Проводница извинилась, и, посмотрев на живот Нины, спросила – Вы что, прыгать собрались? Сейчас до следующей станции доедем, рядом тут и обратно на электричке можно добраться.
-Да у меня денег мало, - сказала, чуть не плача Нина.
-Да там всего-то 10 копеек билет, - успокоила проводничка.
Доехав до станции Карымской, девушка купила билет на электричку. Она быстро доставила её до станции Дарасун, откуда автобусы шли в сторону Дульдурги, а ей нужно было выйти на отвороте, где до ближайшего села, в котором жили теперь Нинины родители, было 6 км, а где жила она и сестра с братом, ещё 25 км. Подъехал к кафе, откуда и отправлялся большой автобус «Икарус», Нина выгребла из кармана всю мелочь, там до трёх рублей не хватало сколько-то копеек, но она высыпала водителю в ладони монеты и сказала: «У меня больше ничего нет».
Шофёр с пониманием отнёсся и сказал: « Садись, ничего страшного».
В «Икарусе» кресла откидывались, и Нина с удовольствием дремала, то смотрела в окно, где мелькала тайга, наконец, автобус остановился на отвороте, где на табличке было написано: АРА-ИЛЯ. Девушка вышла, надеясь поймать попутку до села Красноярово, потом решила пойти пешком, по уже знакомой дороге, где она ходила каждые выходные, когда ещё училась в школе. Она поднялась на гору, вдыхая сосновый аромат, раньше старожилы рассказывали, что в этом месте, где она сошла с автобуса, была деревенька Ключи, но со временем, село исчезло, только с левой стороны под старыми соснами, было несколько крестов, как напоминание о живших здесь, когда-то людях. Она шла и любовалась окружающей природой, синеющими вдали горами священного Алханая. Нине хотелось есть, но предчувствие встречи с матерью, отцом успокаивало её, так пройдя, наверно, с километр пути, она услышала шум мотора. Машина с визгом остановилась, в их село часто ездили лесовозы, и шофёр довёз Нину прямо до родительского дома. Мать, как всегда обрадовалась дочери, немного пожурила, что зачем поехала, а потом они пили вкусный чай с молоком, и маминой стряпнёй. Отец сказал Нине: «Ляжь, отдохни, потом поедешь к себе, вечером автобус с города пойдёт, мать денег даст». Нина так любила родителей, особенно отца за его доброту к ней, за его ум, за то, что за всю жизнь, не видела его выпившим, не то, что пьяным. Хотя у подруг отцы были любители крепко выпить. Погостив день у родителей, немного помогла по дому, помыла посуду, убралась и пошла на вечерний автобус. «Мама, я ещё приеду», - крикнула матери Нина на прощание. «Вот долгая дорога в дюнах»- думала она о своём путешествии. Добравшись до центра своей деревушки, Нина, как всегда решила зайти к сестре, потом, уже вволю наигравшись с племянницей, нехотя пошла к себе домой. Пришла соседка Альбина, расспрашивая, как съездила, когда приедет Денис. Нина задолжала соседке денег, ждала, когда вызовут на работу. Но партия долго перебиралась на новую базу: разбирали дома, перевозили технику, Нине оставалось только ждать. Днём она ходила к сестре, она была на работе, племянница в садике, а брат с невесткой, ходили за грибами и жарили их с картошкой в большой жаровне, потом они угощали сестрёнку.
Но однажды вечером в дом постучали, они как раз сидели с соседкой, пили чай. Зашёл старший геолог Сергей, привёз Нине немного денег авансом и спросил: «Нина, начинаем разведку нового участка в Оленгуе, поедешь»? Нина очень обрадовалась: «Конечно, поеду, мне надо до декрета доработать». «Но вот, и хорошо, будешь только за техника-геолога документацию вести, а промывальщик у тебя будет молодой парень, завтра за тобой машина заедет». Неопределённость для Нины закончилась, утром собрав немного вещей, она ехала уже на другой участок. Оленгуй располагался перед селом, с таким же названием. Здесь уже были построены добротные общежития, была повариха. Нине буровики в мужском общежитии сделали большую перегородку из фанеры, где поставили кровать и небольшой стол, где она заполняла журналы - вела документацию скважин. Ей нужно было в этих условиях прожить всего-то полмесяца, и это её не пугало. Днём она ходила на линию, где стояли буровые станки, молодой промывальщик Василий промывал породу, а она описывала пробы, которые парень с каждой ендовки, оставлял на чистой доске. Как-то из управления приехали машины, большие Уралы, они вывозили разобранные дома из Ара-Или, на новый участок. Приехал с ними и старший буровой мастер Георгий Григорьевич, высокий широкоплечий мужчина, с волнистым чубом, с насмешливой улыбкой на губах.
-Но что, Нинка, как ты, устроилась на новом месте? Никто не обижает тебя?- взглядом показывая на Сергея, который тоже работал с Ниной в одной смене.
-Да нет, что Вы, всё нормально, у меня даже свой уголок отгорожен, - смущаясь, ответила девушка.
Нина вечерами заполняла журналы, где каждые полметра описывалась порода, и наличие в ней металла. Живот уже был достаточно большой, и от долгого сидения, у неё быстро уставала спина. Но дорабатывать до декретного отпуска было просто необходимо.
Одну новую линию буровики быстро пробурили, переезжали на следующую. Нина попросилась у мастера съездить домой, хотя бы на день. Тем более мастер сообщил ей, что какие-то пацаны залезли в её домик, и ей захотелось проверить всё ли там на месте, особенно зимние вещи. Георгий Григорьевич великодушно разрешил, да и «Уралы»-большегрузные машины, всё-равно ехали в ту сторону. Нина быстро собралась, и «Урал» опять вёз её в родное село. В большей степени ей хотелось получить письмо от Дениса. Приехали уже вечером, соседка ей передала письмо, в котором Денис просил деньги на пальто, не хотел ехать домой в солдатской форме. А в квартире ничего сильно и не потерялось, какая-то мелочь, просто мальчишкам нужно было что-то вкусное. А соседка Альбина, что следила за домом, купила ведро ранеток - забайкальских мелких яблочек, и оставила у Нины, а они позарились на них. Нина отдохнула, но решила ещё день дома побыть, машины часто ходили, она сходила в гости к сестре Зое, повидалась с братом и племяшкой. Уехала только на следующий день, за что от мастера получила взбучку. Буровики, переехав на новую линию, без присмотра начали быстро бурить скважину за скважиной, мало заботясь о том, чтобы линия была ровной. Когда Нина приехала, увидела, что столбики-штаги, где подписывался номер скважины и линии, плясали как пьяные, друг за другом.
Георгий Григорьевич сначала накричал на Нину, доведя её до слёз, что не приехала сразу, а потом махнул рукой-
-Видишь, как без тебя не разметили скважины колышками и набурили, как попало!
Человек он был строгий, но хороший, быстро отошёл от гнева и сказал – Иди, работай!
Нина, придя на линию, сказала буровикам -
-Что-то вы туфтите, дорогие, не может быть, чтоб так быстро линию закончили, видимо до коренных пород не доходили. Сергей, улыбаясь, ответил, -
-Ниночка, ты что, у нас всё по уму. Спорить с ними было бесполезно. Девчонка знала хитрости буровиков, им был нужен метраж, а новый промывальщик никоим образом не выдал товарищей. Смена продолжалась, Нине всё трудней давалась работа, но она смирилась и терпела. Утром, идя на завтрак, видела своё лицо в зеркале, веки порой были отёкшие, а Сергей, увидев её, смеялся и жалел одновременно. Нина понимала, что ему тяжело с ней общаться и осознавать, что она носит не его ребёнка. Поэтому ей скорей хотелось, чтобы вахта закончилась, и Денис приехал за ней. Но ему ещё надо было служить месяца три. Наконец, смена заканчивалась, заполнив все полевые журналы и начертив геологические разрезы, Нина собиралась домой. Заехала по пути к родителям, погостила у них, они как всегда были рады дочке. Природа в их деревне тоже была красивой, из окошка видно реку, прибрежные кустарники. Нина думала: «Как же я люблю своё Забайкалье, тяжело будет уезжать». И мать, будто читая её мысли, вторила ей: «Скучать будешь, как там ещё сватья примет, она тут из себя цацу показала».
Нине нужно было ехать в своё село, показаться врачу, открыть больничный лист, чтобы потом получить до родов деньги. Этим она и занялась, сходила в амбулаторию, потом съездила в районный центр, надо было поменять паспорт, чтобы сменить фамилию на Колесникову. Лето догорало, наступала дождливая промозглая осень. Что она заработала за свою смену, часть отдала долг своей соседке - продавщице, отправила Денису на пальто, себе чуть-чуть оставила на житьё. Нине нужно было передать больничный лист для начисления, но так как партия и контора была в Домне, ей нужно было опять ехать самой, но она уже одна не решалась, а ждала кого-нибудь из начальства. Никого не дождавшись, она решила отправить ценным письмом в управление экспедиции.
Подруга Ирина со своим мужем Андреем, другом Дениса улетели в Ставрополь, к родителям Андрея, она тоже ждала ребёнка. Местные женщины судачили: «Вот, молодец - парень, не обманул, приехал за Ириной, а тебя бы, Нина не обманул твой непутёвый солдат, а то останешься одна с ребёнком на руках». Сеяли сомнение в душе, фактически ещё девчонке, ей шёл всего-то девятнадцатый год. Но Денис писал ей письма, что скоро демобилизуется и приедет за ней, чтобы уже вместе ехать к нему на родину.
Наконец, наступил тот день, когда он приехал к ней. Приехал уже во всём гражданском, привёз ей в подарок духи «Встреча» и красивую розовую косметичку. Нина была счастлива. Ей нужно было получить новый паспорт, который был ещё в районе, а Денису нужно было ещё забрать в части какие-то документы. Нина не знала, может, что он и не договаривал ей, или скрывал. Только когда уехал снова, Нина очень переживала. Просто, когда уже вернулся окончательно, однажды за разговором, он ей сказал - Нина, а может, я пока один поеду?
-А как же я, зачем ты тогда вообще сюда ехал, ведь я тебя ждала, что люди скажут?- спросила Нина в нахлынувших слезах.
Утром ей надо было получить новый паспорт, ехать в район, Денис после неприятного разговора, успокоил её, что вроде вместе поедем. А Нине стало не по себе, потом получив паспорт в Дульдурге, на попутке доехала до родителей. Забежала ненадолго, чтобы посоветоваться с матерью: «Мама, может, я не поеду с ним»?
Мать испуганно взглянула на дочь и сказала: «Ты что, тебе скоро рожать, надо ехать, потом от людей сплетней не оберёшься, езжай Нина, там видно будет»! И девушка поспешила на автобус, домой, чтобы собираться в дальнюю дорогу, хотя ей было неприятно, отчего Денис, уже вернувшийся к ней и за ней, завёл обидный разговор. Приехав домой, Нина сказала Денису, что мать настаивает, чтобы сразу ехали вместе, и он согласился, сказав: «Ты только подкрасишься, ладно»? Беременность, конечно, вначале никого не красит, но когда женщина становится матерью, она расцветает, в ней появляется нежность к малышу, движения её мягки, и она словно светится изнутри вся любовью к окружающему. И это бывает такая красота, ненавязчивая и всё же заметная для других. А пока Нина замазывала, тональны кремом пигментные пятна на своём лице.
Но это было всё впереди, и материнское счастье, и бессонные ночи. В один из осенних дней, приехал опять старший геолог, привёз какие-то остатки денег и сказал, что дородовые можно получить сразу в экспедиции, потому что там какие-то проблемы в начислении. На том и порешили, ехать сразу, Нина даже не успела купить себе новые тёплые колготки или рейтузы, вместо украденных, поехала в эластиковых колготках. Благо, что пальто было широкое и длинное, которое они с матерью выбирали вместе, перед тем, как Нине ехать на сессию. Вещи поместились в два чемодана, чтобы попрощаться с родителями, Нина попросила шофёра остановить автобус на 5 минут, возле родительского дома.
-Мама, я уезжаю,- впопыхах сказала дочка всполошившейся матери. - Что, уже поехали в Новокузнецк? Даже не погостили у нас, - расстроенно причитала мать. Екатерина Алексеевна с утра стряпала булочки, и ещё горячими, сложила их дочке в сумку. Нина обняла мать, такую родную и самую близкую, попрощалась с отцом и побежала к автобусу. В автобусе Нина, отвернувшись к окну, плакала, незаметно смахивая слёзы рукой.
Доехав до областного центра, надо было ехать на электричке до станции Домна, где находилось руководство Западной экспедиции и бухгалтерия. Больничный лист Нина отправляла по почте, но написала фамилию супруга, а трудовая была ещё на девичьей-Селина, и поэтому возникли недоразумения с выплатой. Хорошо, пришёл на помощь, тот самый Георгий Григорьевич - мастер, который помог исправить ошибку в местной поликлинике и поставить печать с подписью: «Исправленному верить».
После долгих разбирательств, начислили декретные Нине, высчитали, как положено за спецовку, постельные принадлежности и недоплаченный кредит, как оказалось, за пальто. В суете наступил вечер, стоял ноябрь, уже было холодно, но снега почему-то ещё не было.
Нина и Денис, купив кое-какие продукты, решили переночевать у знакомых Нины. Язык до Киева доведёт, вскоре, спросив у жильцов пятиэтажки, Нина нашла семью геологов - Божко, которые работали раньше у них в селе. Оля и Владимир добродушно отнеслись к молодым, постелили им постель, и они, намаявшись за день, уснули, чтобы завтра ехать уже на Кузбасс. Наутро, наспех попив чаю и поблагодарив радушных хозяев, Нина и Денис уехали на электричке до Читы, купили билет до Новосибирска, до Новокузнецка прямого поезда не было, им ещё предстояло прокомпостировать билет, а потом уже ехать в родной город супруга. Деньги у них были, поезд должен был прибыть вечером на железнодорожный вокзал, и они в зале ожидания смотрели чёрно-белый телевизор. Был ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят второго года, в эти дни умер Леонид Ильич Брежнев-председатель Президиума Верховного Совета СССР, Генеральный секретарь ЦК КПСС, весь зал ожидания стоя смотрел, как в Москве прощались с руководителем страны.
Поезд вечером прибыл на вокзал, и Нина с Денисом сели на свои плацкартные места. Можно было спокойно отдохнуть, расстелить постель, с ещё влажным бельём и под стук колёс дремать и мечтать о будущем. Но Денис, взяв деньги у жены, встретил своих сослуживцев, и всё время проводил в вагоне-ресторане. Один из друзей ругал его: «Денис, ты что, у тебя жена голодная». На что Нина отмахивалась и говорила, что не проголодалась. Она ехала с ним, и ей больше ничего было не нужно, лишь бы быть рядом с любимым человеком, будущим отцом их ребёнка. В Новосибирске, на вокзале перебили билет до Новокузнецка, Нину поразил высокий потолок вокзала, с огромной красивой люстрой с канделябрами. Разглядывать красоту было некогда, и они поспешили в поезд, им предстояло ещё немного пути, и они окажутся на гостеприимной земле Кузбасса. Новокузнецк светился неоновыми огнями фонарей, и надписи на привокзальных домах гласили словами из стихотворения Маяковского: «Я знаю город, будет, я знаю саду цвесть, когда такие люди, в стране советской есть»!
Приехав в город, пересели в такси и доехали до дома сами, дома никого не оказалось - родители с сестрёнкой, разминулись с ними, им пришлось идти к брату. Денису, конечно, были рады, и старшая невестка, познакомившись с Ниной, не успев той выйти, рассмеялась ей вслед со своей матерью. Нина поняла, что была одета не как городская женщина, но сильно значения не предала этому, ей просто хотелось прилечь, она устала с дороги. Старший брат Дениса Сергей жил с женой Ниной, с её матерью, в трёхкомнатной квартире, в девятиэтажном доме, на первом этаже. А родители Дениса жили в пятиэтажке, недалеко от старшего сына, стоило только пройти трамвайные пути, пройти через арку соседнего дома и оказаться во дворе, де жил Денис. Родители и сестра Дениса, приехали домой на своём Москвиче, мать расцеловала Дениса, обняла невестку, все сели ужинать.
Нина успокоилась, что свекровь и свёкор вначале тепло приняли её. На следующий день пришли родственники : три сестры свекрови и их мать. Зинаида Устиновна накрыла большой стол, женщины пели песни, радовались, что их любимый племянник и внук, наконец, вернулся домой. Бабушка была доброй, она была вдова ветерана войны, сама тянула после войны детей. Бабушка подняла рюмочку водки, предварительно положив туда крошку хлеба, и крикнула озорно: «Ой, в рюмку сор попал, горько»! И все подхватили : «Горько-о-о»! Нине было неудобно, живот уж большой был, но прекословить новым родственникам не стала. Они встали с Денисом из-за стола и поцеловались. Потом бабушка завела грустную песню: «Вот солнце зыкатилося за тёмные леса, запели у лиси птицы на ра-а-азны голоса-а. Стояла там избушка, в ней вдовушка –а жила-а-а. Однажды два солдата, пришли к избушке той: -Любезная хозяюшка, пусти нас на посто-о-ой»… Старшие дочери подхватывали песню, их мать, видно была родом из Белоруссии. Нина слышала в этой грустной песне, всю невыплаканную боль солдатки. Старший сын у неё тоже воевал, после войны работал в милиции, женился. Но когда стал иногда выпивать, жена выгнала его, и он стал бомжевать. Иногда он приходил к свекрови в гости, та ворчала, стелила ему на полу, а на утро выпроваживала его. Нине было непонятно, почему никто из сестёр, его не приютил. Так понемногу, Нина стала привыкать к новой семье. Свекровь выделила молодым спальню, бывшую детскую сестрёнки Дениса, Лены - она ещё училась в школе. Она нехотя, но уступила брату свою комнатку. Тесно в ней было, но свёкор со свекровью не стали освобождать свою спальню. Зинаида Устиновна и одна из её сестёр - тётка Таня, не имела своих детей, любила Дениса, как своего и решила вместе с матерью, сделать молодым подарок - двуспальную кровать и мягкий пуфик, куда Нина потом слаживала пелёнки, которые шила сама на свекровиной машинке. Для того чтобы встать на учёт в женской консультации, была нужна прописка. Предусмотрительная свекровь сразу заявила, что пропишет невестку без права на жилплощадь. Документы отдали, и Нина ждала, когда будут готовы. В ожидании прошёл месяц, Денис встречался с друзьями, вернулся на завод, где раньше работал сантехником в ремонтно-строительном цехе. Частенько приходил домой навеселе, задерживался с работы. Нина обижалась, ей подходил срок рожать, но паспорт ещё не был готов, чтобы идти на приём. Только спустя месяц прописка была готова. Нина сама сходила в домоуправление и получила паспорт с новой пропиской, почувствовав себя новокузнечанкой. На другой день собиралась идти вставать на учёт, но не успела. Ещё ранним утром, почувствовала себя неважно, пошла быстро в ванную, сполоснулась, приготовила вещи в роддом, на руках у неё была всего лишь обменная карта из двух листочков. Она сказала Зинаиде Устиновне, которую впрочем, уже называла мамой, что ей нужно в больницу. Та ответила: Но так идите, ты же и собиралась сегодня». «Да нет, мне уже сейчас нужно, совсем»- с тревогой в голосе сказала Нина. Мать рассмеялась, но сказала :«Не торопись, когда совсем приспичит, вызовем скорую», -и протянула Нине записную книжку с молитвой о благополучном течении родов. Потом она удалилась на работу, а Нина с Денисом остались одни. Он ласково держал её за руку, успокаивал, Нина переживала и боялась. Так промучившись большую часть дня, когда уже стало невмоготу, свекровь пришла с работы и позвонила в скорую. Нину увезли в роддом, в другой микрорайон. У неё не было никаких свежих анализов, она объяснила, что приезжая и не успела встать на учёт. Роды были тяжёлые, срочно созвали всех врачей, взяли необходимые анализы. Сетовали, что поздно вызвали скорую. Акушерка кричала на Нину: «Давай, сама рожай, какого мы тебе ребёнка вытащим»! Всё- таки он появился на свет, её первенец, которого она называла Буратино, ещё нося его под сердцем. Малыша принесли Нине только на третий день, ей ничего не сказали сразу, при обходе она спросила у педиатра : «А почему мне сына не приносят»? «Понимаете, у него сломана ключица, его туго пеленают, скоро вам его принесут»,- ответил низкорослый врач, виновато отводя глаза в сторону. Малыш был крупный для худенькой Нины, богатырь- вес три девятьсот и рост 52 см. Нина долго хранила бирочки с пухлых ручек сынишки, когда выписалась из роддома. Родился Саша семнадцатого декабря, а выписали их ближе к Новому году. Сашка ночью спал неспокойно, часто плакал и просыпался, Нина порой валилась с ног от усталости, но днём надо было приготовить ужин для всех и постирать пелёнки, которые Нина научилась пеленать, за первую ночь после выписки, когда малыш был уже с ней. Денис крепко спал, или бурчал, что не дают спать, но помочь подержать малыша не спешил. Понемногу, она сама научилась справляться с сынишкой. Кое-что и подсказывала свекровь, иногда сестрёнка Лена брала его на руки. Денис же часто стал приходить с работы крепко выпивший, а то и совсем пьяный валился прямо у порога мешком. Мать кричала,но потом жалела сына, а срывалась на Нину, что она виновата. Когда проветривали квартиру, зимой открывали три форточки, начинался сквозняк и Нина переживала ,что малыш простынет ,просила Лену не нести сына в материну спальню, где было прохладно. А свекровь, гладя там бельё, кричала- «Ленка, не трогай её г-но, пусть сама нянчится». На что сноха, как её называли, обиженно отвечала :«Подрастёт Саша немного, и мы уедем». После чего с Ниной никто долго не разговаривал, свекровь даже запретила стирать на машинке постельное бельё и она, согнувшись в ванной, стирала всё на руках. Но время шло, мать оттаивала, Саша рос и становился забавным, вскоре они помирились и у Нины камень, будто спал с души. Денис все деньги отдавал матери, вернее она забирала у него, и аванс и получку, или, что от них оставалось. А когда Нина получила послеродовые, она перевела долг соседке Альбине, купила опять Денису красивый костюм, купила Сашке игрушки и ползунки, себя не балуя ничем. Новые тёплые рейтузы, или как они называются на Кузбассе гамаши, подарила сердобольная тётя Таня. Всё-таки она жалела иногда Нину, часто ездив куда - нибудь в путешествие, привозила ей то шапку, то сапоги. И Нина, почувствовав теплоту общения, отвечала ей искренним уважением и добротой к женщине. Наступала первая весна для Нины на Кузбассе, Сашка уже мог сидеть в коляске, подолгу гулил и играл погремушками. Нина в это время занималась своими делами, писала родителям и сестре письма. Что всё у неё хорошо, не жалуясь ни на какие обиды, чтобы не расстраивать мать. Завернув сынишку в тёплое одеяльце, положив его в коляску, позаимствованную у старшей невестки на время ,гуляли с ним на весеннем солнышке возле дома.(Продолжение следует.)