«Даже в себе самом увидеть правду
довольно сложно…»
Ф. Искандер
I
У всех есть имя, прозвище и кличка,
Лицо, гримаса, маска или роль.
Число их поверяют перекличкой,-
Шепча, не засекреченный пароль.
Не видел я невиданные страны.
Не помню вовсе, то, что заучил.
И весь мой мир…, в продавленном диване,
Не я один на нём уже почил…
Поддавшись лени прошлых поколений
Смиренно длани сложа на груди.
СколькИм знамёнам я клонил колено?
Лишь Бог Один и был и впереди.
Удачный день проносится мгновеньем,
Плохой ползёт улиткой по щеке.
Без семени не вырастут коренья –
Напрасны все мозоли на руке.
Навряд ли скорость нам «простой» заменит, -
Не вымолить прощенья второпях…
У тех, что нимб святой венчает темя,
Чьи лики время, не повергнет в прах.
О чём же спор, извечный и кровавый?
Его предмет давно уже забыт.
Кто в центре дремлет, - левый или правый?
Заездил нас, увы, банальный быт.
Свеча, да лампа – верные подружки.
Пиита, властью загнанного в клеть.
Ладонь в мозолях – жалкая подушка
Щеке, в неволе, выбритой на треть.
Хотя не стоит, но уж не вернуться, -
К тем берегам покинутым с концом.
Концы, до самого конца не рвутся,
На вроде той же курицы с яйцом.
Быть первым в жизни каждый претендует,
Неважно даже истина ль сие.
Лишь встречный ветер, будто нАзло дует –
Знамёнам в радость, чахнувшим во сне.
В пыли чехлов, заботливо одетых
На шёлково - кровавое тряпьё.
Руками намозоленными где-то
О древко, как о древнее копьё
Знамён той битвы – будь она неладна…
Кругом, одно и то же слово – «жди…»
По кителям соскучились парадным
И старые и новые вожди.
II
Вот не стану, бродить я и, маяться,
Как вино молодое в кувшинах.
Пусть не всем, что скажу я, понравится –
Суть вся, - в разности разных аршинов.
Невнятный шёпот слышу ниоткуда,
Иду на зов неведомо куда.
А под ногами битая посуда, -
Для «кирзачей» - то, в общем, ерунда.
Такими вот и собственную душу,
Не кто-нибудь, я сам же истоптал.
От чьих же дум огнём пылают уши,
Лицо горит, в расплавленный металл?
И всё вверх дном, башка болит дождливо.
Не помогают «тысячи» лекарств.
Мне Сатана подмигивал глумливо,
Намеряв незаслуженных мытарств.
Своим особым дьявольским аршином,
Вгоняя страх занозою во плоть.
Прогнать его не сможет матерщина –
Так, ею можно только вздор молоть.
О, где же ты, упущенное Время?
Не тормознуть поспешный бег минут.
В который раз меня подводит стремя,
Не спрашивая, как тебя зовут.
Я вымыл тело дождевой водою,
Очищенной посланницей небес.
Нагим согрелся под ночной звездою,
А для питья, родник подсунул бес
Из своего чумного подземелья,
Где угли жгут сородичей моих.
Болит сердечко, этим стонам внемля…
Отнюдь, не Боль, а радость на двоих.
Ту Боль измерю собственным аршином.
Сдаётся мне, он будет не один…
Лишь ей одной поят на дармовщину,
А я и раньше был не господин
Своим желаньям, помыслам и грёзам, -
Всё окрики: «Стой там, иди сюда…»
Я замерзал от северных морозов,
На юге преть, давала борода.
Так и живу от края и до края
Аршинными шагами меря Путь.
На смертном одре даже, умирая –
Я повторю – в аршинах этих Суть…
июль 1998 года