Должно быть ясно, но не по прогнозу
рыданья закипают в сизой мгле.
Мы мечемся по стоптанной земле,
где солнце, отлетевшая мимоза,
осыпалось, расселось, запеклось,
пропало с объективов и радаров,
а мир такой непоправимо старый,
с отдышкой выдыхает. Не светло
в подъездах, переулках, переходах,
в глазах и утомлённых, и больных.
С любой незащищённой стороны
кусается унылая погода.
Но, может, её как-то приручить,
дикарку, разрывающую в клочья,
и сделается вита снова дольче,
когда ей просто скажешь «не ворчи»,
когда её простишь за резкий нрав,
за ветреное странное бессилье.
Последний лист колышется на чиле,
все бриллианты на себе собрав.
Прибудет ли от нашей суеты
среди врастающих под кожу терний?
Когда все кошки абсолютно серы,
приходит время лютой темноты.
Но и тогда есть отражённый свет –
воспоминанье, отголосок, йота,
волшебная мелодия полёта
к почти что позабытой синеве.