Я повис на карнизе дома, дрыгая ногами под вальс,
Я пропитан дешевым ромом, я смеюсь как в последний раз.
Я отдал последний полтинник за клубок ядовитых змей,
В голове сумасшедший будильник мне предрек «индепенденс дэй».
В мои руки забили гвозди, меня спутали с кем-то другим,
Я хотел пить портвейн со звездами, но меня не пустили к ним.
Я поправил железную челюсть, приготовил омлет на огне,
Наблюдая как ты танцевала у фонтана в нижнем белье.
Вудро Колл надел сланцы и майку, одноглазая лошадь ушла,
Беспардонно выдубив шкуру, птица счастья лизала козла.
Под урчание бешеной скрипки я бросал пластинки в окно,
А в воскресной школе смеялись и смотрели немое кино.
Мне пришлось обнажиться по пояс, а иначе бы я сгорел,
Я запрыгнул в последний поезд, но на бит лоу трип не успел.
Здесь несет алкоголем и серой, в Беркли мною закопан бычок,
Трое из четырех лицемеры, если где-то забит толчок.
Негодуют цветные соседи, разбивают о стены лбы,
У меня же танцуют медведи и Берроуз жарит грибы.
Перемешивать мысли несложно, если знаешь где выход из сна,
И подкрадывается осторожно с левого фланга весна.
Я бью мух мухобойкой из правды, поддержите бродячих собак,
У ворот персонального Ада я вступаю в законный брак
Темной ведьме уже не больно, она знает про псилоцибин
В Перри-Лейн завершили застолье, там закончилась оленина.
Ты нахмурила тонкие брови, съела блинчики из кабачков
На коленях во имя Любови поминаю святых торчков.
Всякий мертвый веселый проказник входит в мой мескалиновый сон
Начинается главный праздник и взрывается горизонт.