Звуки появились из ниоткуда.
Звучание их было чистым и светлым.
И тьма исчезла и это был свет -
золотисто-зелёный, брызжущий
солнечными лучами, утренний свет.
И это была музыка.
И тот, кто соткал из неё
легчайшее летнее утро,
увидел, что оно прекрасно.
И явленная миру музыка
стала наполняться васильковыми
звучаниями небесной сини.
И синь раскрывала свои лепестки
и это было бездонное синее небо,
в котором проступали сумерки
и вспыхивали ранние вечерние звёзды.
И вот уже летняя ночь
начинает звучать в полную силу,
раскрывая в своей бездне
всё новые и новые звёздные россыпи.
Вспыхнув в ночи, первая волна звёзд
рассыпала в ней снопы пульсирующих
фиолетово-аметистовых искр.
Ещё и ещё...
То там, то здесь в ночи
раскрываются, ставшие теперь уже
обжигающими, оранжево-красными
пульсарами, глубинные звёзды вселенной.
С галёрки зала, потрясённого
звуками явленной миру
гармонии вселенной,
осыпался восхищённый шёпот:
- Какой Божественный баритон!..
И тут же, как бы смутившись,
все звёзды, разом, померкли
и снова весь мир был пронизан
золотисто-зелёным, брызжущим
солнечными лучами, утренним светом.
И это была музыка,
и тот, кто только что созерцал
созданную им вселенную во всей её
первозданной полноте звучания,
стал растворяться в васильковых отголосках
вновь явленного им летнего утра.
Зал встал и прежде чем разразиться
аплодисментами, на мгновение замер.
В возникшей паузе чей-то
потерянный голос, словно в забытьи,
продолжал с галёрки возражать своему
умолкнувшему оппоненту:
- Что вы?.. Что вы?.. Не сходите с ума,
берите выше, выше!.. - Это тенор…
Это Божественный тенор…