Отец был судим. Дважды. За причинения телесного вреда здоровью. Если проще - за мордобой. Драться отец любил и предавался этому удовольствию аж до самой смерти. Умер он правда рано, в сорок три, так и не успев состариться. Многое о чем он говорил, лишь позже стало понятным, уже повзрослевшему и набиравшим жизненного опыта подростку.
Освободился он в первый раз, прямо перед моим походом в первоклашки. И в школу я, как и положено, был отправлен всей семьёй, с цветами и должными первоклашкам традициями. И я, как и все, рисовал палочки в тетради в "косую линейку", и выполнял первые арифметические задачки, и мир был наполнен получением всевозможных знаний.
В любом месте, где собираются особи мужского пола, будь то школа, училище, позже армия и даже если кому не повезёт тюрьма, везде идёт борьба за лидерство. Так уж природой заведено, и драки между претендентами обычное дело. Это только квохчавшие по этому поводу женщины переживают о жестокости и нелицеприятности этих действий. Для пацанов, даже детсадовских, это уроки выживания в среде себе подобных. Если ты не хочешь драться, ты - чмо! А с чмом кто будет дружить? Приходилось драться даже заведомо зная о проигрыше.
Пришёл я как-то после такой проигрышной ситуации домой с разбитой губой и красиво подрисованным глазом. Отца ещё не было. Мать повздыхала, поохала и оставила в покое. Встречи с отцом на тот вечер я избежал, а вот с утра, за завтраком, как лицо не прятал, разглядел он меня "красавца."
- Что побили?
- Подрался.
- Побили или дрался?
- Дрался.
- От нечего делать или за дело?
- За дело.
- Сдачи хоть успел сдать?
- Он все равно сильнее.
- Кто так решил?
- Весь класс знает.
Помолчал отец. Завтракали какое-то время молча.
- Ты сейчас в школу придёшь, без разговору, по морде его, пока не ожидает. Тот силён, в ком страха получить ответку нет.
- Ты чему ребёнка учить? Тебе мало своей судимости? Ты из него кого вырастить хочешь, такого же как сам? - это уже мать набросилась на отца.
Он даже пререкаться не стал, только мне и сказал, - Иди в школу. -
Шёл я в школу и все во мне буквально тряслось от возбуждения. Он ведь мне вчера хорошо всыпал, хоть я и лез настырно думая его одолеть. Да силы были не те, не помогла настырность. И все знают - он победил. И как быть?
В школу я пришёл раньше обычного, ждал его у раздевалки, она у нас в подвале была. Ученики приходили, раздевались и уходили к своим классам. Пришёл и мой обидчик. Был он не один, а с товарищем. Зашли они в раздевалку как и все, разделись, вышли. Тут я и подошёл.
- Драться будем. Ещё раз.
- После уроков?
- Сейчас!
- Тебе вчера мало показалось? - товарищ моего обидчика засмеялся.
Именно этот смех и придал мне решимости. Я отбросил портфель и с размаху ударил. Он, противник мой устоял, и не успев ударить вторично, я получил обратку. Но я её уже ждал и стерпев удар, вновь ударил. И...буквально взлетел на воздух. Впрочем как и мой противник. Два десятикласника подхватив нас за шкирки, просто подняли как щенков в воздух и держа на весу ржали от всей души.
- Смотри, первоклашки уже в шпану лезут. - это державший меня сказал другому.
- Ага, весело начали, без дурацких договоренностей типа "до первой крови". - это ему второй отвечает.
Мы оба с моим противником извивались пытаясь освободиться.
- Куда их? К завучу? Или к директору?
- Да нет. Под жопу сейчас напинаем обоим и пусть на уроки бегут. - эту идею второй высказал.
Оба мы по пинку и получили, ещё и по шалабану заработали!
Все уроки только и разговоров было, - Чем эта моя наглость закончится? До завуча все равно дошло. Думается техничка, в том же лице и гардеробщица, нас сдала. Найти мальчишек с фингалами определенного возраста не составило труда. Прямо на перемене, в классе была прочитана нравоучительная нотация, что делать в жизни и в школе можно, а что - нельзя. Драться было нельзя. На что нам и было указано, при всех. И было вынесено предупреждение о недостойном нашем поведении. В общем, пока шла перемена, нас распекали. Для всего класса это было развлечением. В тот день больше мы не дрались...
Домой я пришёл как обычно, но отец на этот раз дома уже был. Посмотрел он на меня, о чем-то подумал и спросил, - Ну как? - матери рядом не было.
- Разняли нас. Старшаки. Мы и не успели толком подраться.
- А что после уроков не судьба была?
- Завуч приходила. Всю перемену гудела какие мы плохие. Не получилось.
- У тебя есть завтра. У тебя ещё вся жизнь впереди, но не откладывай такие вещи на потом. Слабость это. Это хуже даже если тебя изобьют. Поверь мне. Слабых не только бабы не любят, вообще - все! - сказав это оставил меня в покое; делать домашние задания, смотреть телевизор, как будто ничего и не произошло.
Утром я опять ждал его у входа в раздевалку. Он заметил меня, кивнул, прошёл в раздевалку. Когда он вышел из неё, я все ещё его ждал. Он это сразу понял. И товарищ его понял. Они подошли. Я бросил свой портфель, он свой, мы молча начали драку. Сразу возникла куча любопытных, орущих во все глотки учащихся. Нас опять разняли. Уже другие старшеклассники. Они не стали давать нам назидательных пинков, а сволокли прямо в учительскую, а оттуда уже отправили прямо к директору. Первый урок мы пропустили находясь у него в кабинете. В дневники были внесены соответствующие записи, в клеенчатую чёрную общую тетрадь, наши фамилии ( сколько раз впоследствии мы её с моим противником видели?, и не упомнить!) День прошёл в напряженном любопытства к нашим особам.
Дома отец меня ни о чем не спросил. Чего спрашивать, если я молча отдал ему дневник и он его посмотрел.
- Ладно, с матерью я поговорю. - мать огорчать не хотелось...ни ему, ни мне.
Следующим днём была пятница, последний учебный день недели. Мы встретились привычно у входа в раздевалку. Мы оба этого хотели и оба это знали. Правда у входа ещё стоял физрук. Вроде как и незачем ему было там находиться, но он там был. Мы посмотрели на него, друг на друга, мой противник улыбнулся, я ему ответил тем же. Мы бросили портфели и сошлись как и в предыдущие дни. Физрук какое-то время смотрел, затем схватив нас обоих, просто развел обе свои руки, мы разгоряченные трепыхались уже по отдельности друг от друга.
- Хватит! После уроков приделе в спортзал. Так не дерутся. Слабаки. - он отпустил нас. - Понятно?
Мы запыхавшись молчали.
- Я задал вопрос,понятно?
- Да.
- Не придете сами виноваты будете.
Он ушёл. Мы побрели в класс.
Вечером, чуть ли не весь класс провожал нас в спортзал. Увидев толпу первоклашек физрук строго спросил, - Я вас сюда звал? Кыш отсюда! А вы двое, в зал.
Мы зашли. В зале занимались.
- Так. Снимаем ранцы, пиджаки, обувь. Все сюда на лавку.
- Степа, пойди сюда. - крикнул он в зал. Подбежал мальчишка, класса третьего-четвертого.- Отожмись Степа десять раз. Хорошо отожмись. Чтобы новенькие видели, как это правильно делать.- Мальчишка принял "жим лёжа" и отжался положенное количество раз. - Теперь вы. Оба. Так же как он. Не стесняйтесь, вы же меня не стеснялись утром.
- Давайте пацаны. Я тоже не мог первое время. Пока не научитесь, в секцию никакую не возьмут. - Степа излучал добродушную улыбку довольного собой человека.
Мы с моим противником переглянулись. Он пожал плечами и принял "жим лёжа", я следом. Ничего у нас не получилось. То задницу задирали, то животом на пол ложились. Никто почему-то над нами не смеялся.
- Довольно. Одевайтесь и идите домой. Дома потренируйтесь. Когда оба сможете так же как Степан отжаться, просим пожаловать сюда, решим в какую секцию вас определить. - сказав это пошёл в зал к занимающимся.
Одевшись мы вышли. Нам обоим было неудобно. Оказалось, мы не очень-то и хороши.
- Тебе куда?
- Мне в общагу. Я - общежитский.
- Пойдём вместе. Я от тебя недалеко живу.
Само собой получилось, что он зашёл ко мне в гости. Мать накормила нас пирожками. Отец, узнав что нам надо научиться отжиматься, хотя бы по десять раз, чтобы нас взяли в секцию, сказал что правильное требование. - Дохляки кому нужны? Няньчиться с ними? Вот по утрам, вместе с зарядкой и отжимайтесь.
Мой противник, бывший намного меня сильней, на долгие годы, до самой своей смерти, стал моим другом. Он всегда мог меня побить, уже будучи КМС по боксу, и обладая весом под девяносто кг. Но он всегда знал, что я все равно буду драться, раз за разом. Потому что так нас воспитали.
Чуть позже, уже бегая в спортивную секцию на тренировки,дорога моя проходила рядом с действующей зоной. С пятиметровым забором, с колючкой, лающими из-за забора собаками, всей атрибутикой обозначавший данное место. Многие ходили этой дорогой между заводами чтобы сократить путь. И был у лагерных сидельцев, выход на одну из крыш, с которой была видна воля и проходящие мимо люди. И частенько, спешащего по своим делам мужика оттуда оскорбляли, обидными, стремными словами, и некоторые мужики ярились и отвечали отборным матом и долго продолжался этот мат-перемат, на потеху находящихся на крыше урок, и конвою их охранявшему. Мы, пацаны, если случайно оказывались в этот момент там, тоже получали от этого удовольствие, порой даже не понимая слов которыми взрослые обменивались ругаясь. Многие же мужики, просто шли мимо, не обращая внимания на ругань. Тогда это казалось неправильным, нам, пацанам."Как так, тебя оскорбили, а ты промолчал?" так было...
Как-то раз, отец решил посмотреть, чем мы занимаемся в моей спортивной секции, и зашёл после работы к окончанию занятий. Посмотрел. Домой мы возвращались вместе, дорогой мимо зоны. И его оскорбили. В его адрес кричали матерные гадости и он МОЛЧАЛ. Он молча прошёл этот путь. Я смотрел на него, заглядывал ему в лицо. Оно было злым. Но он молчал. Когда мы миновали отрезок пути видимый с крыши зоновского барака, отец остановился. Я тоже встал.
- Ты научился драться?
- Да.
- Ты мог бы начать драться с теми, кто тебя оскорбил?
- Да.
- И я могу! И каждый раз это делаю. Но в этот раз я не мог этого сделать по двум причинам; я не могу дотянуться до своего врага, это первая причина, и вторая, они - петухи! Нормальный мужик с такими не дерется, а просто бьёт смертным боем. Они это знают. И ещё знают, что безнаказанно могут оскорблять не получая ответки. Так ведут себя только петухи. Запомни, если ты не можешь порвать глотку оскорбляющему тебя человеку лично, и он это зная специально тебя оскорбляет, он - петух. Неважно кем он себя считает и что по этому поводу думает, если он прячется на расстоянии от тебя, или как вот эти, за забором, он - петух. Ты меня понял?
- А кто такой петух?
- Узнаешь в своё время. Но никогда человека тебе незнакомого так не называй. Пока точно не узнаешь, что он им и является. И не трать на них своё время, ругаясь с ними на расстоянии, ты сам становиться таким же опущенным как и они.
Мы пошли дальше. Отец был зол. Это было видно.
- Вообще, старайся не оскорблять людей первым, и тем более, матом. В русском языке достаточно слов оскорбительных и без мата. Ругань и драка последнее дело. Язык сильнее кулаков.
Последнее я запомнил на всю жизнь, и не отвечаю лаем на собачий брех, если не могу дать сапогом по зубам.
Лет в тринадцать, когда я уже стал полноправным пацаном с рабочей окраины и многое понимал и многое знал, в школе стали нас натаскивать для вступления в комсомол. Были обязательные встречи со старшеклассниками, уже ставшими комсомольцами и прочее-прочее, все по тому времени сопутствующее. А в тринадцать и время потраченное впустую на собрания и говорильню жалко, да и просто скучно. Каждый старался откосить по любому поводу. Что я, как и многие и делал. Ещё и девственность потерял я уже в свои тринадцать, что проживая в полностью женском общежитии не удивительно. И стремление провести своё время в обществе узнаваемых тобой, и так манящих к себе особей женского пола превалировало, над стремлением стать членом ВЛКСМ. Моё хитрожопое желание избегать общественной жизни, было замечено, и должным образом отмечено записью в дневнике. Вечером того же дня, дневник был просмотрен и вопрос моего поведения вынесен на обсуждение. Это я сейчас так описываю, все было гораздо проще, отец спросил.
- Ты что, действительно не хочешь туда вступать?
- А что я там не видел? В говно тоже можно ступить, но приятного мало.
- Ты бы со мной так не разговаривал. Я тебе не ровня.
- Извини. Они ведь достают с этим. Прохода не дают.
- А ты пробовал объяснить твоё нежелание.
- А как? Всех не спрашивая, как баранов туда принимают. Даже двух шлюшек, с которыми кое-кто успели уже переспать, взяли. Одна из них уже комсорг.
- Да уж...что я тебе могу тут сказать... Знаешь, многие, если завтра прикажут отсасывать, и причём заявят, - так надо, - встанут в очередь, чтобы это сделать. Задай себе вопрос, - ты будешь это делать?
- Батя да ты что? Как можно такое спрашивать даже. Ты же ответ прекрасно знаешь.
- Вот с этим и живи. С решением не быть как все, и жить своей головой и своими мозгами. Понял?
- Да.
- Скажи им, что ты ещё ничего для себя не решил, а когда решишь, может и сам придёшь, без поводырей.
В школе я отказался ходить на комсомольские посиделки. Что там началось... Дошло до общего собрания класса, где оставив нас после уроков, решили меня пропесочить. Позвали даже троих комсоргов старшеклассников; двух пацанов активистов и вышеупомянутую, уже захватанную многими девицу. Вывели меня к доске и благожелательно так предложили объяснить, почему я не горю энтузиазмом пополнить ряды комсомола. Я и объяснил, про очередь, в которой у меня нет желания находиться. Это было что-то... Какой хай поднялся... Дошло до того, что "старшаки", через какое-то время всеобщего возмущения осознали, что они, уже свою очередь отстояли. Один из них и говорит, - Ты со своим этим высказыванием оскорбил наши сплоченные ряды, в которых находятся только достойные.
- Ты чё, погнал? Кто достойные? Вот она? - я со злости указал на девицу за которую шёл трёп на всю школу - Я с такими у себя в общаге регулярно сплю, тоже знаешь - комсомолки. Нахрена мне ваши ряды? Ты вот и будь в этих рядах!
Ещё больший хай поднялся. Второй комсорг мне и говорит, с угрозой так, уже милую, умную рожу не строя.
- Ты ведь ещё щенок с нами так разговаривать. Мы после уроков можем с тобой по взрослому поговорить.
Рассмешил он меня, заржал я над его угрозой.
- Ты можешь не ждать окончания уроков. Хочешь, прямо сейчас тебе засажу по морде?
Парень опешил. Он такого не ожидал.
- Что сыкливо? А мне - нет. Я могу обоим вам, если надо будет, морды подправить, прямо здесь и сейчас.
Дело принимало плохой оборот. Девица комсорг, разозленная моей выходкой в её адрес, прошипела так, что её все услышали.
- Я своих знакомых попрошу. Они с ним разберутся.
Угрожать хулигану с рабочей окраины смешно. Я засмеялся громче прежнего.
- А ты попробуй. Мы с радостью их встретим и дружески пожмем им руки. - это мой друг, уже сдавший на КМС по боксу, ей отвечает.
И класс у нас был, хоть и вечно драчливый, но сплоченный, своих в обиду не давал. Орать стали уже на пришлых комсоргов. И орали всё гадости нелицеприятные, отчего те вынуждены были покинуть нашу территорию убравшись восвояси.
Почти у всех присутствующих были вызваны в школу родители. Не вызывали только у заведомых ботаников и скрытых подлиз. Что тоже было показательно. И грозило карами педагогическое сообщество и родительский комитет, всем плохими характеристиками и "неудами" по поведению. И все согласились, что моё поведение недостойно и вызывающе. И снова было собрание, где вновь я стоял у доски, и несколько учащихся в моём же классе, осуждали меня и клеймили. Только друг отказался это делать, и во всеуслышание заявил, что пошло это, и он, видя такую подлость со стороны здесь находящихся, передумал вступать в ряды ВЛКСМ. Ему, как и мне, в них делать нечего.
Ещё подумали по этому поводу. Пожурили его, и пожелали ему со временем образумиться.( Наверно с батей его, большим функционером хорошего завода, связываться не хотели,) на том и разошлись. Оставили меня в покое, и все сделали вид, что это было их решение, - недостойного меня, к себе не брать и не звать.
Летом отца не стало. Все остальные уроки и навыки преподносили мне жизнь, но те я запомнил. Главные из них - не предавай себя ни при каких обстоятельствах, не бойся, не лай попусту. Так и живу по сей день, с не раз битым лицом, зато с чистой совестью.
Написано в плацкарте поезда Моска - Чита 2.
17 мая