АЛЕКСАНДР ВОРОНЦОВ
(род. в 1939 г.)
Не беда, что я поплачу
Где-то в поле на меже:
Если плачу, это значит -
Что-то есть еще в душе.
Это значит, что осталось
Чувство к родине своей,
Это значит, что усталость
От разлуки все сильней.
Это значит, что солома
Мне сейчас нужнее роз.
Это значит, здесь я - дома!
Потому не стыдно слез.
ЖУРАВУШКА
Зачем и где меня носило,
Когда рукой подать – весна,
Обворожительно красива,
Очаровательно грустна.
Чего искал, пройдя безбрежность,
В краю далеком и чужом?
Она вот здесь, живая нежность,
Стройней березы под окном.
Чего хотел? Тепла и света?
И тихой неги заодно?
Иль вдохновения поэта?
Глупец! Все это – вот оно!
В краю родном остаться мне бы,
Когда такая благодать
Летит журавушкой по небу...
Летит, да только как поймать?
НАШИ
Война опять у Дона сутками
Ворчала, кашляя надрывно,
С морозным ветром звуки жуткие
Текли на хутор непрерывно.
А между хатами иззябшими
Порхали вести снегирями,
Что скоро-скоро встреча с нашими,
А там – «капут» фашистской дряни,
Что круто всё житье изменится,
Что полицай с утра в омёте*…
И вот с бугра от чёрной мельницы
Заговорили пулемёты.
На дне промёрзшего окопчика,
Укутав сына в одеяло,
Сидела мать с трёхлетним хлопчиком
И тихо: «Наши!» – повторяла…
С тех пор дорог немало пройдено
И поднято добротных пашен,
Но для меня понятье РОДИНА
Навек осталось в слове НАШИ.
***
Не жажду я славы Мессии,
Но в жизни извечном бою
Ответствен за судьбы России
И, прежде всего, - за твою.
Пускай это сказано хлестко,
Но я не наигранно лих:
Ответствен за каждую блестку
В дрожащих ресницах твоих.
За легкие нотки грустинки,
Что вдруг появились в речах,
За синие-синие льдинки
В небесных когда-то очах.
За хрупкость невзрослую милых
Уже утомившихся плеч,
За все, от чего был не в силах
Или не хотел уберечь.
За голод, за взрывы снарядов,
За грохот обрушенных стен,
За то, что страна стала адом
В годину лихих перемен.
Не жажду я славы Мессии,
Но я до скончания дней
В ответе за судьбы России,
Что так неразрывны с твоей.