Под бледной кожей тревожный шёпот,
Что выгрызает нутро клыками.
Я против острых зубов с кулаками,
А раны можно потом заштопать.
Костяшки сбиты почти до кости,
Один мизинец не гнётся даже.
Когда в мой дом проникают гости
Из серых мрачных многоэтажек
Снаружи выгляжу без претензий,
Внутри уже не осталось силы.
На табуретке скелет гортензии —
Её я тоже не воскресила...
Очки, бейсболка и шарф до носа.
Один клочок обнажённой кожи.
Уже почти сто процентов износа.
А посмотреть — так обычный прохожий.
Идёт куда-то, видать, по делу,
В пальто завернут, как тофу в нори,
Озноб бежит по худому телу,
И все бегут в свои тёплые норы.
И все бегут от себя по бульварам.
Съедая дни до последней крошки
Я жду кого-то в арендной трёшке —
В чужом бетонном резервуаре,
Где стены больно сжимают рёбра,
Где разум вдавлен в сырую прозу,
В сырую мякоть пустого трёпа,
Где нет ответов — одни вопросы.
Где ты один на краю Вселенной.
Осталось только забиться в угол,
Сидеть, поджав под себя колени,
Среди таких же поломанных кукол...
Очки, бейсболка, в ушах — бласт-би;ты
И шарф до носа, под бледной кожей
Ведёшь свою величайшую битву.
А посмотреть — так обычный прохожий.