Г.М. Алексей Владимирович, вы поэт известный не только в Туле, но и за ее пределами, автор шести поэтических книг, лауреат литературной премии имени Льва Толстого. В прошлом году принимали участие в работе литературного фонда России в подмосковном Переделкине. Ваши стихи одни любят, другие ненавидят, третьи боятся, ровесники признали в вас мастера, старшие по возрасту поэты, как дарование, а молодые, как учителя. Все это свидетельствует о том, что как поэт вы состоялись. Скажите, а как вы пришли в литературу? Были ли у вас литературные кумиры?
А.Г. Геннадий Николаевич, я бы не был столь категоричен в том плане, что мои стихи кто-то ненавидит или кто-то их боится. В нашей области только несколько человек откровенно понимают, с чем они сталкиваются, когда читают мои произведения. Я думаю, тульский литературный ландшафт не менялся десятки лет, потому моё появление нарушает привычную устоявшуюся картину поэтических высот.
Негласное распределение мест произошло задолго до меня, и в моём "явлении народу" некоторые болезненно амбициозные поэты усмотрели угрозу своему признанию, хотя меньше всего я задумывался о том, кто из поэтов лучше или хуже. Соревнований в поэзии не понимаю - это с одной стороны.А с другой - я никогда не был и не буду поэтом местечковым, воспевающим улицы и дома родного города. Это уже сделали предшественники,- некоторые наполучали за это всяческих благ, - и добавлять ничего не собираюсь.
Вообще, Ваши вопросы подразумевают такие широкие ответы, что я подозреваю Вас в намеренном провоцировании меня на развёртывание панорамы состояния дел в нашей писательской организации.
Это и многолетнее болото, из которого невозможно выйти на просторы России мало-мальски одарённому поэту; это и отношение Министерства культуры области к писателям как к досадной обузе; это и унижающий уровень творчества многих членов Союза писателей; это и абсолютное отсутствие критиков, имеющих знания и способности хоть как-то оценивать поэтов, и так далее.
Ругать мои стихи некому, а хвалить - это умеет каждый, но дать им осмысленную оценку - для этого нужен угол зрения, охватывающий гораздо больше того, что может в него вместиться.
Знаете, я ознакомился с некоторыми интервью наших, так сказать, корифеев тульской литературы. Такая ярко выраженная беззубость, приглаженность в ответах на вопросы не просто удивляет, а больше возмущает. Послушать их - жизнь литературная кипит, талантов полно, но, как сетуют они, выхода этим талантам нет, дескать: время такое. Им ли не знать, что люди делают время. Сегодняшние известные поэты тульской земли заполучили звания и постаменты, проспекулировав (не побоюсь этого слова) на местечковом патриотизме при покровительстве Советской власти. На деле гордость за землю тульскую и таланты этой земли не идёт дальше собственного эгоизма. Вы спросите у поэтов старшего поколения, как они входили в литературу. Почти все прошли через Старшинова, который иногда без разбора давал всем путёвки и благословение в мир поэзии. А кого они благословили? Почивать на сомнительных лаврах в течении десятков лет - безболезненно, не спорю, но для действительно большого мастера это унизительно и мелко. Создаётся впечатление, что побаиваются они чужого таланта, чувствуя несовершенство своего.
Мне как коренному туляку очень бы хотелось, чтобы Тула звучала в масштабе России и зарубежья, чтобы я гордился именами не только Толстого и Жуковского, но и наших современников. А сейчас, кроме Валерия Маслова, козырнуть нам нечем. При нынешней ситуации ожидание гордости выглядит утопически. Согласитесь, что почти все писательские организации выдвигают и пропагандируют своих, не всегда достойных, земляков. Самара заявляет, что у них лучшая поэтическая школа, Сибирь не вылезает из Москвы с перечнем "талантов", Нижний Новгород выдвигает целые династии писателей, и только Тула блаженно пускает слюни -"время такое". Министерство культуры выкинуло писателей из особняка на Каминского - и они умылись.
Повторюсь, нет у писателей гордости за тульскую землю, а есть себялюбие и мелкотравчатость.
А что касается моего пути в литературу - то здесь всё просто. Я в неё не шёл, она была во мне с раннего детства. Книг прочёл столько, что самому теперь страшно. Всю, до книжки, Библиотеку всемирной литературы, всё, что где-то более или менее добротное печаталось - прочёл, прессы 24 наименования выписывал. А вот поэтов читал только для ознакомления, хотя некоторые вещи захватывали.
Самое гибельное для поэта - найти себе кумира. Потом будешь писать аля-Блок или ещё кто, а тебя не будет никогда. Поэтому считаю, что моё невнимание к поэзии сыграло на моей стороне. Я напитался великой прозой, и этого достаточно любому поэту, да ещё вкупе с жизненными ощущениями.
Г.М. Чем для вас является поэзия?
А.Г. Сложилось так, что без поэзии сейчас моя жизнь не имела бы смысла, по крайней мере для меня.
Я знаю поэтов, пишущих средненько, но при этом требующих, а чаще всего - вымаливающих за свои вирши различные грамоты и лауреатства. Я далёк от этого. Писать стихи - самая важная награда в жизни, а остального суть - тщеславная суета.
Г.М. Вы принимали участие в работе литфонда России. Расскажите, как вас встретил писательский городок Переделкино, и что запомнилось в работе литфонда? С именитыми писателями заздравные кубки поднимали?
А.Г. Кого Вы подразумеваете под именитыми? Видел некоторых, считающих себя таковыми. О них потом и не вспомнят.
Переделкино, честно скажу, не вдохновило. Может оттого, что погода была ноябрьская, мутная и знобкая.
А на конференции удивило количество то ли якутов, то ли эскимосов. Не думал, что там у них так много писателей. Литфонд постоянно что-то делит с другими организациями, поэтому литературой там и не пахло.
Г.М. В одном из своих стихотворений вы пишете, цитирую: « Легче Бога приземлить, чем к нему подняться...». Со временем взгляды изменились, или вы остаетесь при том же мнении?
А.Г. Я взглядов не меняю. Можно изменить мнение о ком-то или о чём-то. А взгляд - это же вкус, которым нельзя жонглировать.
Да и что тут изменишь. Ведь легче сделать что-то плохое, а потом каяться, чем постоянно не позволять себе грешить.
Г.М. Сегодня полки книжных магазинов заставлены прозаическими произведениями, а вот поэтических книг найти трудно, особенно книг современных поэтов. Не кажется ли вам, что поэзию независимо от ее качества сегодня словно вычеркнули, что сегодня поэзия никому не нужна?
А.Г. Где-то Вы правы: поэтов читают преимущественно такие же поэты, особенно в интернете, с надеждой, что те их в благодарность тоже прочтут.
Прозу читают больше, да и всегда больше читали. Там неторопливость, размеренность, детективы разные, философия неспешная. А поэзия требует взрыва мозга. Не все к такому готовы.
Да и кого из современных поэтов хочется читать? Все под копирку, или эпатируют матерщиной и попранием всяческих законов стихосложения.
Г.М. В наше информационное время в Интернете можно найти и прочесть любого писателя, и классиков, и современных. И в то же время сегодня много говорят о том, что падает интерес к чтению, люди перестали читать. Как вы считаете все же читающий у нас народ или не читающий? Если читающий, то что сегодня читают?
А.Г. Я давно обретаюсь на сайте Стихи.ру и могу сказать, что народ читает, но только того, кого рекламируют. А кого у нас рекламируют? Не того, кто говорит о высоком хорошими словами, а того, кто играет на самых отвратительных и низменных чувствах человека, внушая ему, что он не создание Божье,
а раб желудка и вещей. Это тема отдельного разговора.
Г.М. Как вы считаете, что сегодня формирует современного поэта? Отличается ли современный поэт от поэта, например, Серебряного века?
А.Г. Я вообще не понимаю, что такое Серебряный век. Это агония Золотого века.Апломба много, а стихов на русском языке мало. Усиленно представляют Мандельштама и Пастернака великими русскими поэтами.
Но для меня они обычные русскоязычные, хотя тот же Мандельштам всю жизнь страстно желал быть именно русским поэтом. Что за тяга такая? Что, еврейским поэтом быть как-то не престижно?
Знаю многих молодых поэтов, и почти у всех ощущается влияние того века. Ложная точка отсчёта. Поэт вне времени, и обязан быть самобытен. Почитайте стихи Алексея Толстого - как сегодня писано.
Г.М. Дочь расстрелянного в 37 году прошлого века поэта Бориса Корнилова Ирина Корнилова-Басова в одном из своих интервью сказала, что поэт – это инструмент очень чувствительный. Вы согласны с ней? Если да, то в чем на ваш взгляд заключается это чувствительность?
А.Г. Ничего необычного в поэте нет. Такой же человек. Кстати, в стихотворении "Поэт" я это дословно разжевал. А все эти разговоры о тонкой душе поэта, отличной от души простого смертного - мизантропия и обычное жлобство. Это чётко прослеживается у Цветаевой, к примеру.
Г.М. В своей статье «Литературные забавы», напечатанной в газете Правда Максим Горький призывал «не взирать равнодушно на порчу литературных нравов». Как вы охарактеризовали бы нравы сегодняшней литературы?
А.Г. Какие времена - такие нравы. Самая важная задача поэта - бороться за человека нравственного, при этом с каждым своим творением становясь лучше. В этом смысле поэзия лекарство и для автора, и для читателя.
Г.М. Поделитесь секретом, над чем сейчас работаете?
А.Г. Много заделов. Вынашиваю поэму. Это очень интересно и странно,так как сам не знаю, о чём она будет.