тишина. мама с кухни кричит: приди! мандаринчик почищу тебе сейчас.
ты идёшь, и мысли-кораблики в голове
на корме своей мягко несут вас.
и ты бос (дома тёплые есть ковры),
кошка спрыгнет со стула, и за тобой.
и невиданным царством оказываются дворы (не пятиэтажка, морской прибой).
тишина. и ты красишь волосы в первый раз.
мир, конечно, придуман был под тебя.
или шепчешь за партой надуманный свой рассказ,
одноклассник смотрит, всерьёз любя.
и ты бос (потому что туфли новы и жмут),
дискотека катится, светит шар,
и, конечно, в мире тебя поймут,
поцелуи, флирт и любовный жар.
ты приходишь с работы. рыбки плывут
по дну.
между сдохнуть, спрятаться, умереть,
утопить тоску или боль в вине,
разорвать порочную эту сеть,
между ненавижу и всё равно,
между где карьера и где любовь,
ты роняешь платье на пол и дно,
как на речке в детстве галькой о бровь,
и ты бос, ламинат охлаждает пыл,
ты умеешь больше, чем ничего:
никогда никого ни капельки не любил,
и ты бос. вот бокал. в нём искрит вино.
и ты бос, по холодному кафелю. тишина. мама не зовёт тебя с кухни. серый больничный пол.
ты идёшь, отражаются в сумерках времена.
ты идёшь туда же, откуда шёл.
и ты бос. ты наг. свет горит внутри.
и лампадка теплится в животе.
ты считаешь, как в детстве, и раз, два, три.
и ты бос. мама в кухне. и долечки на столе