До восьмого десятка я дожил,
седина на щеках и висках...
Никому, вроде, денег не должен –
почему же в долгах как в шелках?
Тех, кого неприветливо встретил,
чью беду обличал как порок,
всех, кто мне бескорыстно помог,
и кому на любовь не ответил –
я должник…
Что ж, таков, видно, вышел,
так решает природа сама,
что во мне это чувство превыше
аргументов холодных ума.
Рвать наверно не надо бы жилы –
ведь, пожалуй, меня уж давно
кто простил, кто забыл, если живы…
А иным вообще всё равно.
Но припомню…
И горько, и больно,
и на сердце печали печать…
За грехи, даже если невольные,
Видно, мне до конца отвечать.
* * *