Покойник пахнет, как безумный мак,
Растущий на секретном разнотравье...
Закончив переваривать бигмак,
Он снимет клип о мировой отраве.
Как режиссёр, он Копполу затмит,
На Голливуд кроша фурацилином,
И полоща гортани всех элит,
Сгорит свечой на острове целинном.
Картина маслом: он уйдёт в закат
На фоне дней, чернеющих гангреной,
В зубах его еще торчит кит-кат,
И голос раздаётся над ареной.
В его глазах ещё горит напалм,
Он видит фейерверки над Ханоем,
Ему плевать на мировой фейспалм,
Ему не плыть, не притворившись Ноем.
И негритянки не сплетут венки,
Пустив их вплавь на Янки на Купалы,
На всех пультах заверещат звонки,
Оповестив о том, что всё пропало.
Сколочен ящик лиственных пород,
Висит венок на языке кронштейна,
А режиссёр сегодня очень горд,
Что продолжает дело Эйзенштейна.